Шан был уверен, что девчонка прекрасно слышала, но виду не подала. Паренек отодвинулся и, скалясь гнилыми зубами, глубоко и медленно закивал, будто вот только что сообщил тайный план по коварному устранению соперника. А та лишь поежилась и глубже уткнулась в шерстяное одеяло.

Снаружи позвал вернувшийся Забиан.

— А с глазом что? — спросил Шан, увидев черную повязку на глазу компаньона.

— Ничего. Так, минимальная маскировка. На всякий случай. Пойдем.

Он показал в сторону, а по пути рассказал:

— Контингент там собрался тот еще, но вряд ли кто из них бывал в столице и тем более на приеме у Владетеля и видел тебя. Отребье. Охотники поопрятнее облюбовали центральную, самую большую пивнушку, там еще хозяин по такому делу быстренько пристройку сварганил. Банька топится…

— Тут все собрались по душу Рийя Нон, — сообщил Шан.

— Уже в курсе? Да… Скверное совпадение. Он был здесь, расспрашивал о коротком пути через горы. Кто-то из странствующих видел, как вайши загнали его с той стороны, а пути разрушили. С этой тоже завал. А тропа-то одна. Вот так и оказался он в западне на всю зиму. Приютить его может разве что Ангимар, больше некому. Стало быть, наша цель и цель головорезов находится сейчас в одном месте. И проход к этому месту освободится к весне.

— Нам тут до весны торчать?! — Шан был ошарашен такой возможностью. — А как же Цефлим?

— От плана отклоняться нельзя.

— Почему? — Наследник покрутил головой, чтобы удостовериться, что их никто не услышит. Они продвигались по заснеженной улице. Дома либо угрюмо молчали, либо пели и звенели посудой. — Идем сейчас к болотам! Найдем другого проводника! Или пройдем по топям с красным, он нас спасет!

— Не суетись. — Забиан остановился и тоже осмотрелся. — Есть еще одно дело к Ангимару.

— Какое?

— Оружие каргхара. Оно нам необходимо в будущих боях.

О легендарном мече Заба Майи не слышал разве что глухой. Разящий наповал, он был послушен лишь в праведных руках, а зло искоренял подчистую. Приписываемые ему вальзивы не поддавались исчислению, и каждая история кичилась единственно верной и подлинной силой, заключенной в мече. Он резал камни, как масло. Он летал выше облаков. Он изрыгал огонь и молнии…

— Без него никак?

— Без него никак.

— Значит, Цефлим с Хитрецом отправятся по морю в обход болот, а мы останемся тут ждать до весны?

— Похоже на то.

Шан сник.

— А что же здесь будет, когда освободится проход?

— Настоящая хеллизия. Море крови, Шан. Но, мне кажется, до этого момента доживут немногие.

— Почему?

— Безмолвным он нужен живым, у них приказ из столицы. А вот каргхары могут довольствоваться наградой и за мертвого. Рийя Нон обречен. Но Ангимар может встать на его защиту, если они сблизятся за зиму. И вот в этом случае мне с Саранчой придется ему помочь. Идем перекусим, помоемся. Присмотримся. Нам с тобой придется сыграть в их игру, Шан.

— Какую игру? — с замиранием сердца спросил наследник, догадываясь об ответе.

— Выискивать сильных противников и устранять их до начала боя.

— А может быть, просто затаимся? — предложил Шан.

— А может быть, просто затаимся, — ответил воин в свойственной ему манере.

В тесварице было накурено, шумно и грязно. Приторно воняло потом. Народу много, но тесно не было.

Как только Шан с Забом вошли, гул притих и несколько пьяных морд обернулись в сторону входа, оценивая вновь прибывших.

В зимней одежде каргхары казались еще толще и мощнее. Сняли тяжелые шубы немногие. Густые бороды мелькали тут и там: седые и черные, как смоль, ухоженные и растрепанные, коротко подстриженные и подхваченые повязками, которые наверняка что-то да значили — на удачу, от жены или лоскут с тряпья поверженного врага.

Поверх утепленных бушлатов с вшитими платинами гвиртовой брони у многих накинуты меховые вставки разных мастей. У кого лисий хвост свисал вперемешку с заплетенными косичками рыжих паклей, у кого медвежья лапа на груди. Оружие: топоры, сабли, арбалеты держали подле себя.

У того, что дольше всех задержал пристальный взгляд на Забиане, вместо пары зубов красовались черные протезы, и Шан был готов поклясться, что они каржьи. Нога у него стояла на лежащей на полу бычьей голове со спиленными рогами. По-видимому, до того она висела на стене — там остался крюк.

«Настоящие фанаты камней», — подумалось Шану.

У дальней стены были сдвинуты столы и там жарко рубились в карглек — игроки с горящими от азарта глазами вернулись к любимому занятию первыми.

Никто не узнал и командира личной охраны Владетеля с повязкой на глазу, да и, может быть, просто не было в тесварице человека, который встречался бы с ним вживую или видел издалека. Реальной угрозы, превосходящей ту, что представлял любой из посетителей, тоже никто не узрел, потому как привычный шум и брань снова воцарились в забегаловке. И даже тип с каржьими зубами, угрожающе прищурившись, отвернулся, и казалось, потерял интерес к вошедшим.

Свободных столиков не было, но им выделили место, убрав со стоящей в углу бочки барахло и примостив к ней пару крепких с виду ящиков.

Накладные усы кололись. Почесав подбородок, Шан присел и старался ни на ком подолгу взгляд не задерживать. Лишнее внимание им сейчас ни к чему.

Но не тут-то было. Не успели они устроиться на ящиках, как к ним подошел, тяжело шагая, громоздкого вида охотник. Он нес с собой стул. На плечах — шкурки песцов, а кожаная, грубо скроенная куртка была затянута широкими, истертыми и исполосанными вдоль и поперек ремнями. Лицо его было на редкость уродливым и косматым. Один глаз заключен в паутину кровеносных сосудов, другой прикрыт наполовину бельмом, глубокий старый шрам чуть виднелся у сломанного набок носа и терялся под темными волосами, не растущими разве что чуточку под глазами. На коротко стриженной бороде красовались остатки еды.

Когда он подошел и встал, уперев взгляд прямо в Шана, их накрыло облако горькой спертой вони, а Забиан заметно напрягся. Охотник ухмыльнулся и присел за бочку, придвинув свой стул.

— Хотел в ветхали податься, — внезапно начал каргхар беззлобным бархатистым басом, — на время тишины до глупости, а не взяли. Сказали, рожей не вышел. Сказали: волосатый больно ты, Иким. А чем их моя рожа не устроила, не знаешь? — Он погладил свою бороду и добродушно расхохотался. — Ах-ах, да знаю я! Я чего подсел-то… — Охотник положил руку на бочку — рука тоже оказалась волосатой. — На сына моего ты похож. Прикипел я к нему, а зря. Нет его уж давно, а сердце тоскует. Жена продать хотела, когда маленький был, а я не дал! — Каждое громогласное заявление он сопровождал постукиванием кулака по крышке бочки. Некоторые сидевшие рядом стали прислушиваться. — Продал жену! Сам вы́ходил и сестра помогала. Вырос красавцем, не в меня. В жену. Я через сестру договорился в странствующие вестники пристроить его. В Гавани. Представляешь? — Похоже Иким обращался к одному Шану, отчего тот чувствовал себя неуютно и постоянно ерзал на ящике. Каргхар не унимался: — Думал: нечего ему, как отцу, грязь с кровью месить, нечего! Пусть хоть один в роду моей матери Палайи, будет нормальным…