Дрожащей рукой Бенедикт залез во внутренний карман куртки и достал все еще запечатанное письмо Велфорда. Часть конверта насквозь пропитала вода, часть его намокла от крови. Бумага стала рыхлой и едва не расползалась в его пальцах. Бенедикт сплюнул густой вспененной слюной и, едва не выбросив бесполезное послание на землю, снова сунул его в карман. Жаль… здоровяк возлагал на него большие надежды. Хотя… Бене резко выпрямился и безуспешно попытался стереть лишнюю влагу с глаз. На Блошином мосту его должен ждать человек Утеса, тот, кто мог помочь ему затеряться в Улье, пока не уляжется буря. Все, что Бенедикт мог – добраться до него, предупредить о письме и надеяться на помощь. В конце концов, у Велфорда наверняка найдется кто-нибудь сведущий в ножевых ранениях.

4.

Блошиный мост располагался не слишком далеко от купален. В погожий день Бенедикт преодолел бы это расстояние за четверть часа. Сейчас же спустя всего пару дюжин шагов он усомнился, что справится и с половиной пути. Силы стремительно утекали сквозь его раны вместе с остатками крови. Бене чувствовал, как тяжелеют наполненные водой ботинки, как слабеет рука, сжимающая живот. Шум в голове становился только сильнее и уже всерьез соперничал с шелестом ливня.

И все же Бенедикт брел вперед. Шажок за шажком. Придерживаясь за все, до чего могла дотянуться свободная рука. В глубине души он надеялся на помощь какого-нибудь сознательного прохожего. Конечно, в Денпорте рассчитывать на подобное чудо мог только кретин. Бене не знал никого, кто смог бы пожертвовать собственными деньгами, временем и безопасностью ради незнакомца. Но не могли же все жители Шорова удела быть столь безразличными к чужой беде? В конце концов, некоторые из них подавали Бене милостыню. Или же… или же ему все это привиделось?

На краткий миг Бенедикту показалось, что все бессонные ночи в брошенных домах, все драки ради вчерашних объедков… все это лишь страшный, до безобразия реалистичный сон. Разве мог бездомный попрошайка носить столь качественные, подогнанные под него вещи? Разве мог он позволить себе столь элегантные ботинки? Наверняка он просто подрался с кем-то в какой-то таверне и… Бене тряхнул головой, отгоняя морок, и скосил взгляд на пробитый живот, из которого все еще сочилась кровь. Впрочем, не было никакой разницы, кто проделал в нем пару лишних дырок. Все эти дорожки вели к Верховному Судье, который уже готовился к последнему заседанию.

Бенедикт в очередной раз сжал зубы до хруста, зажмурился от усилий и сделал еще несколько шагов. У него все еще оставалось одно незавершенное дело, от которого зависело… что? Он напряг подернутую дымкой память, постарался упорядочить спутанные мысли. Кажется, ему нужно было с кем-то встретиться… но с кем? И где? И для чего?

Почти вслепую прошагав через узкий, зажатый между двух домов переулок, Бенедикт обессилено привалился к шершавой стене. С губ его сорвался хриплый не то стон, не то выдох. Рука, из последних сил придерживающая пробитый живот, свесилась вниз безжизненной плетью. Он хотел пройти еще немного, но не смог сделать и шага: ноги теперь казались ему двумя вросшими в землю пнями. Бене хотел лишь одного – медленно сползти вниз, растянуться в размокшей грязи и перевести дух. И, тем не менее, он продолжал упорно стоять, понимая, что, если окажется на земле, попросту не сможет подняться.

Смахнув влагу с лица, Бенедикт приоткрыл глаза и осмотрелся. Он стоял у самого выхода из проулка, в каких-то пяти шагах от раскисшей дороги, по ту сторону которой виднелся Блошиный мост. Удивительно, но даже в такую погоду кое-кто из нищих все еще пытался всучить редким прохожим что-то из своих никчемных товаров.

– Мост… – выдохнул Бенедикт и закашлялся, едва не рухнув от боли. Только сейчас он ощутил, как саднит пересохшее горло.

Да, он вспомнил про мост. Вспомнил о загадочном человеке, который должен был ждать его неподалеку, да только кому придет в голову торчать под проливным дождем ради простого бродяги? Но было что-то еще… послание? Бене инстинктивно, как и дюжину раз до этого, запустил непослушные пальцы во внутренний карман куртки и вынул смятый конверт. Насквозь пропитанная водой и кровью бумага тут же расползлась на его ладони, оставив вместо себя бесформенный белый ком, коронованный сургучом.

Какое-то движение возле моста привлекло внимание Бене. Он оторвал завороженный взгляд от руки и оглядел набережную. К одному из нищих подошла могучая, облаченная в плотный плащ фигура. Бенедикт не разглядел ее лица под глубоким капюшоном, однако пальцы, в которых блеснули несколько монет, совершенно точно были темного цвета. Спрятав деньги, попрошайка что-то сказал в ответ и развел руками.

– Проклятье… Утес…

Бенедикт вспомнил! Он хотел предупредить его, что ничего не вышло, что послание не доставлено. И вот Утес был здесь, прямо перед его глазами, на расстоянии броска камня. Учитывая, сколько Бене уже сумел преодолеть, оставались считанные шаги.

– Утес! Я здесь! – закричал Бенедикт… точнее, хотел закричать, но вместо крика из его глотки вырвался едва слышный хрип.

В приступе ярости его пальцы сжались в кулаки. Ну уж нет! Разве он проделал весь этот путь ради того, чтобы позорно что-то бормотать в переулке? Как бы не так! Он закончит то, что задумал. Любой ценой! Бенедикт оттолкнулся от стены и побежал… точнее, он хотел побежать, но его ноги не сдвинулись с места. Бывший зодчий почувствовал, как его тело заваливается вперед; увидел, как приближается земля…

Бене ожидал жесткого падения и нового приступа боли. Однако ощущение было таким, словно он со всего маха рухнул на мягкую перину… мокрую и грязную перину. Никакой боли, никакого холода, лишь долгожданный отдых. Левый глаз и ноздрю Бене залепило землей. Он попытался смахнуть ее с лица и увидел, как с разжатой ладони соскальзывает то, что осталось от послания Велфорда. По злой иронии именно этот смятый, промокший клочок бумаги стал последним, что Бенедикт увидел перед своей смертью.