Проснулся, покинул Благую Тишь и вот теперь вспоминал тот сладкий сон с ностальгией и тоской.

— И ты не хочешь быть королем⁈ Императором⁈ — продолжали допытываться у Минта. — Мы дадим тебе власть и величие, а хочешь, мы захватим для тебя остров, даже Каменный Остров и возведем там дворец⁈ Он будет с подводной частью, и мы будем жить внизу, а ты наверху, будем встречаться и любить друг друга каждый день, а наши дети смогут взять лучшее от двух миров!

— М-м-м-м, — промычал Минт.

Лицо его стало мечтательным, словно он видел все наяву.

— И сухопутных женщин, любых — мы не ревнивы! Даже лучше будет, наши дети сразу смогут понять, кого им нужно будет объединить!

Бранд невольно хмыкнул, но Минт даже внимания не обратил. Мечтательность лица превзошла все доступные живому размеры, рот приоткрылся так, словно он хотел выпить океан. Бранд хотел посоветовать закрыть рот, чтобы жаба не заплыла и не задушила, застряв в горле, но Минт вдруг сам прервался.

— Я не могу, — сказал он.

— Но почему?!! Ведь ты согласился с нами! Тебе все понравилось! Ты согласился! — закричала Минолла.

Да, подумал Бранд, знакомо. Минт так действовал на всех, кто пытался вслушиваться в его слова и песни. Запутывал и сводил с ума, или бесил, или еще что. Даже возраст — Минолла годилась в матери Минту — и опыт королевы не помог, хотя тут стоило учесть смягчающее обстоятельство в виде пророчества.

Возможно, оно же и затуманило им глаза, пока мы под водой носились среди культистов, подумал Бранд. Или им просто некогда было разбираться, что собой представляет Минт, быстро в койку, спасать города, и в перерывах еще в койку, зачинать детей. Он всмотрелся в сестер-королев, задействовал Взгляд Ветерана и мысленно хмыкнул.

Минт времени зря не терял, уже заделал им обеим детей и королевы, де-факто, находились в обличье человеческих женщин. Искусно замаскированных под прежних королев-глубинниц, дабы не смущать разумы подданных, скорее всего. Девять месяцев под водой, да с людскими организмами, будут проблемы, подумал Бранд и тут же возразил сам себе. Ведь все это происходило с благословения Диаты и уж богиня морей и океанов могла обеспечить своим избранницам отсутствие проблем.

Ираниэль и Гатар, теперь эти трое и везде дети с благословения богов.

Не многовато ли их стало вокруг?

— Согласился, — кивнул Минт с трагическим видом. — Но я… нет, не буду врать, я не обещал деду ничего. Но я должен отомстить за друга, понимаете? Должен, потому что обещал сам себе. Потому что где-то вот здесь (он приложил руку к груди) болит и зовет выразить эту боль потерянной дружбы песнями. Я просто не смогу наслаждаться миром, покоем, детьми, если не помогу деду.

Бард, подумал Бранд, сколько лишних слов. Но королевам понравилось, конечно.

— То есть ты отомстишь и вернешься? — с надеждой спросила Минолла.

— А что за месть? — нахмурилась Маэлла.

Бранд распознал их затаенный страх, ходившие по дороге мести нередко становились Проклятыми.

— Я запечатаю Провал, Минт поддержит песнями, — обронил он равнодушно. — К началу лета уже сдохну, так что Минт еще успеет поприсутствовать при рождении своих детей.

— Вот видите, я еще… — радостно вскричал Минт, затем посмотрел на Бранда встревоженно, — … успею.

В эти мгновения Бранд понял и уверился, что Минт в кои-то веки не соврал раньше. Юный бард готов был бросить все, власть, песни, детей, земли, ради мести за Дж’Онни. Узианда или нет, но он остался тверд в своем решении, той клятве, что дал в ночь кровавого безлуния и значит, на Минта можно было рассчитывать в планах.

— К вопросу о запечатывании, — заговорил Бранд, меняя тему. — Слой внизу скорее всего поврежден. Нужно не просто восстановить камень и почву, а желательно бы хорошо пропитать ее молитвами и небесной маной, сделать изолирующие слои, пока все не восстановится. Это предотвратит новые прорывы в ослабевшем месте, так как тут был очень серьезный пробой. Я не могу сказать точно, кто там лез снизу, но он явно был мощнее и страшнее гвардейцев демолорда и если бы он вылез…

Он нарочито оборвал сам себя. Жизни глубинников не сильно волновали королев, но тут полег бы еще отряд высокоуровневых, а с ними в последнее время в Водовороте и без того стало нелегко, усилиями Проклятого. С поправкой на желание королев выстроить империю и усилиться, этих слов должно было хватить, чтобы тут и правда запечатали все на совесть.

Как раз хватит занятий до лета.

— Если вам очень сильно хочется отблагодарить меня и остальных, пригласите мастеров с Каменного Острова. Манолога Хао Ниссиуса, если еще не уехал, мастера кристалловедения Сторина Диргофета и его гильдию, заодно он даст парочку советов насчет подземелий. Гильдию демонологов, для зачисток и повышения уровней. Но главное, конечно, печати между Бездной и океаном.

Маэлла кивнула, возможно прямо сейчас общаясь с Диатой.

— Столько сухопутных, — нахмурилась королева Минолла.

— Если вы собрались воплощать пророчество в жизнь, то надо же с чего-то начинать, — равнодушно заметил Бранд.

Там глядишь и втянутся, откроют границы, сухопутные и глубинники станут ближе, разработают заклинания, чтобы можно было неделями и месяцами без вреда жить, что на суше, что в глубине. Хотя нет, боги наверняка помешали бы слишком быстрому развитию, но с этой проблемой Бранд собирался разобраться самостоятельно.

— Ну что, дед, поплыли! — взмахнул рукой Минт, отрываясь от королев. — Пора уже вернуться домой!

Бард, вздохнул мысленно Бранд, прикладывая руку к боку, где уже стихали злые и нетерпеливые пульсации кристалла подземелья, снова впадающего в спячку.

Глава 50

Отправляясь вслед за Брандом, Лана думала, что найдет спасение, но лишь позже, уже во время перехода по горам Опоры Небес поняла, как ловко обманула сама себя. На самом деле она пыталась найти себе нового старого наставника, которого смогла бы любить.

Разговоры с Брандом помогли ей осознать это заблуждение, но в то же время разбили и прочие иллюзии. Никакой любви, никакого наставничества, лишь упрямый старик, шагающий к какой-то одному ему ведомой цели, которую он никому не раскрывал. Все это иногда ужасно бесило и злило, но Лана продолжала идти за Брандом, одновременно с этим понимая, что опять обманывает сама себя.

Умирающий старик, о котором она могла бы заботиться, но на