усмехнулся и покачал головой.

– Я видел, как после этого переставали дышать и люди посильнее.

– Кто сильнее меня?

– Просто слушай. С незамутненным разумом. Я когда-то сказал тебе, что родом из-за туманного моря. На Саргосе я оказался только после того, как со мной произошло нечто странное. Я был ребенком, поэтому мало что помню об острове, где родился… Остались только мимолетные образы.

Мне хотелось перевернуться на спину. Лежать так долго на животе, вдавив лицо в подушку, было неудобно.

– Я помню, ты что-то говорил о столпах света.

– На островах нас окружали… разные создания. Одни в воде, другие на небе. А иногда они появлялись даже из-под земли.

– Что за создания?

– Не помню, чтобы я когда-нибудь видел хоть одно, но мы всегда чувствовали, что они там.

Я тоже всегда чувствовал присутствие джиннов, еще до того, как стал видеть невидимое. Возможно, Айкард описывал нечто подобное.

– Понятно. А что еще ты помнишь об этом месте?

– На острове ни у одного из нас не было матерей или отцов. Сестер и братьев. Мужей и жен.

– Тогда как вы относились друг к другу?

– Мы все были равны. И все жили в страхе. Иногда… иногда люди уходили и не возвращались. Только позже я узнал, что их… приносили в жертву.

– Приносили в жертву?

Айкард кивнул.

– Повсюду из океана поднимались столпы света. А потом с небес раздавались звуки.

Дверь опять со скрипом приотворилась. Заглянула служанка с остреньким подбородком, удивленно посмотрела на меня и поспешно ушла, вероятно, позвать целителей.

– Ты сказал, звуки?

– В тот день приходили старейшины и забирали много людей. Их вели на черные пирамиды, такие огромные, что вершины пронзали облака. И больше мы тех людей не видели.

Это напоминало одну из страшных сказок Тенгиса.

– Так вот что творится там, за туманами? А я надеялся найти там новые, невиданные вкусы кальяна.

– Возможно, они там и есть, – нервно усмехнулся Айкард. – Я говорю лишь об одном острове. Но, побывав там, я знаю, что те твари не любят нас, а только терпят по какой-то причине. Ну, я имею в виду, что город, который строили сотни лет, землетрясение может сровнять с землей за час. Здоровый человек может завтра скончаться от болезни, о которой даже не думал. Нас едва терпят. – Он вздохнул. – Но это еще не конец моей истории.

– Ты начал говорить о человеческих жертвоприношениях. И мне не терпится узнать, что же дальше.

– Однажды появились столпы света и раздались звуки. Я был среди тех, кого предназначили в жертву. Мы целый день взбирались на пирамиду, и несколько мальчиков и девочек умерли в пути. Я помню, как сделал последний шаг на плоскую поверхность вершины, лежащую над облаками.

– И что было дальше?

– А дальше я очнулся в Саргосе.

Моя скованность не позволила покачать головой.

– Какой странный финал.

Айкард подошел к стоявшему в углу столику с серебряным подносом, налил себе ледяной воды и залпом выпил.

– Еще не все, – сказал он, возвращаясь ко мне. – Я очнулся в приюте. А взглянув на свое отражение в воде, понял, что это не я. Я был не в том теле, в котором жил на острове.

Я поежился от внезапного холода.

– Тебя, наверное, заколдовали?

– Не знаю.

– Быть может, тебе все это приснилось?

– Я абсолютно уверен, что это не сон.

– Тогда, возможно, ты умер и родился заново.

Айкард смотрел на свои руки.

– Даже теперь… у меня такое чувство, что это не мои руки. Что я их у кого-то одолжил. И даже теперь я меняю разные роли, поскольку знаю, что никогда не буду собой.

– Возможно, то же самое чувствует и Лунара.

– Что ты собираешься с ней делать?

Он явно испытывал облегчение от того, что рассказал мне свою историю. Но теперь мне приходилось нести еще более тяжелую ношу, а ноги слабели от сомнений.

– Не знаю. – Лунара заняла место Сади, об этом слишком тяжело сейчас думать. Но это не значит, что Сади мертва. Она еще там, как была Нора, когда Зедра заняла ее тело. – Я разгромлю Сиру, освобожу Зелтурию и восстановлю Кярса в правах законного шаха Аланьи. А после отправлю Лунару обратно. – Но возвращу ли я этим Сади? Я мог бы снова убить Лунару, но это тело принадлежит Сади, а я люблю Сади. Хотя любил и Лунару.

Слишком много вопросов, чтобы разобраться под опиумом.

Айкард опять схватился за рукоять шамшира.

– А если они хотят, чтобы ты это сделал?

– Они?

– Боги.

Я рассмеялся до боли в груди.

– Не могу гадать, чего хотят боги. Я обязан поступать так, как считаю правильным.

– Но неужели ты думаешь, что это подходящее время для войны за престолонаследие? Не все ли равно, кто будет шахом Аланьи?

– Конечно нет. Шах Аланьи защищает Зелтурию, а Зелтурия защищает Врата. – Даже если Зелтурия и окажется под властью Мурада, она всего в дне пути от Кандбаджара и престола Аланьи. В этом смысле Кандбаджар – это врата Зелтурии. – Без достойного человека на троне ангелы и их последователи воспользуются хаосом дурного правления как преимуществом – как всегда и делали.

– Разве Кярс – достойный правитель? Тебе нужно напоминать, как он привык потакать своим желаниям?

– Большинство шахов наслаждаются дарованными им удовольствиями. Но я видел его трезвым так же часто, как и пьяным. И я знаю, он заботится о народе – уж точно больше, чем Сира. А самое главное… что он меня слушает.

Айкард усмехнулся.

– Ну конечно. Ты хочешь сам рулить кораблем?

– Если я не буду держать руку на штурвале, то и спать не смогу. Кярс уравновешен, достаточно силен и решителен, когда надо, и в то же время готов прислушаться к мудрым советчикам. Он делает то, что считает правильным.

– Я тоже. – Айкард поднялся. – Я собираюсь на острова, чтобы встретиться с людьми из Талитоса. Я должен узнать правду, и, думаю, они ею владеют.

А я был бы рад избавиться от этого знания, если бы мог. О, как я скучал по своему блаженному островку невежества.

– Ты думаешь, правда стоит того? Во время осады Растергана я знал одну очаровательную женщину, она пекла для нас хлеб. Я был влюблен в Лунару, но даже я не мог отвести взгляд, когда та девушка месила тесто. Однажды несколько янычар внезапно заболели и умерли. Селим заподозрил отравление и схватил ту женщину, прибил к шесту и освежевал на глазах у ее семьи. Ты знаешь, что было под ее сияющей кожей? Кровь, мышцы, жилы и кости – вот правда, скрытая