пребывала в печали из-за того, что натворил Кева. Неприятно это говорить, но думаю, что таким способом я просто избавила ее от мучений и дала возможность извлечь из этой ситуации хоть что-то хорошее.

Ашери уставилась на свои узкие бедра.

– Кева любил эту женщину. А теперь я стала ею. Или она мной.

– Ашери… – Я взяла ее за руки. – У нас есть только несколько дней, прежде чем Кева приведет сюда армию. Я не хочу вслепую соединять звезды. Что бы я ни делала, последствия всегда бывают ужасны. – Я мягко сжала ее ладони. – Ты должна научить меня точности и ясности, и мы сумеем помешать Кеве захватить Зелтурию и открыть Врата.

Она понимающе кивнула.

– Есть ли человек, который тебя любит, которому ты доверяешь?

– Моя мать, но Кева сжег ее в бездымном пламени. А еще мой муж… но я не уверена в его любви.

– Мне жаль слышать такое о твоей матери. Но если никто тебя не любит, хотя бы по-детски, ты не сможешь соединять звезды.

Возможно, мне не стоило так спешить, чтобы научиться соединять звезды. Чтобы взрастить любовь, требуется время. Даже если я сумею этого добиться в ближайшие дни, Кева нацелится на этого человека.

– А если я не смогу соединять звезды, есть какой-нибудь способ победить ифрита?

Она глотнула ячменной бражки.

– Ифрит – могущественное существо. Победить его может только другой джинн или ангел.

Я потеребила подбородок. Это уже кое-что.

– В кровавом тумане есть ангелы. Их получится выманить оттуда? Использовать зло в борьбе против зла?

– Если получится, ифриты не рискнут приблизиться к ангелу. Они откажутся помогать Кеве, испугавшись, что их души станут частью моря душ у ангела. – Ашери трясущейся рукой поставила чашку на низкий столик. А потом посмотрела на отверстие в крыше юрты. – Я хочу увидеть небо. Пожалуйста. Я так давно его не видела.

– Я не отказалась бы от прогулки. – Я схватила посох и посмотрела на Селену. – А ты подожди здесь, милая. Мы скоро вернемся.

Когда мы вышли из юрты, Ашери уставилась на устрашающее розовое облако, накрывшее Зелтурию и окрестности. Ашери долго смотрела на него, и на ее лице читалось чувство вины.

Хорошо. Если она считает себя виноватой – а она ведь и впрямь косвенно виновна в этих ужасах, – то охотнее мне поможет.

Мы подошли к йотридам, делающим лед. Они копали глубокие канавы, водружали над ними навесы и наполняли водой. Вскоре вода начнет пениться и твердеть. Мы шли по желтой траве рядом с канавами, и навесы хлопали на ветру.

– Как тебе удалось объединить йотридов и силгизов? – спросила Ашери. Так приятно было услышать ее удивление по поводу моего главного успеха. – Даже в святой Зелтурии, стоит йотриду и силгизу столкнуться где-нибудь в переулке, и через несколько секунд полетят зубы.

– Мы объединились ради выживания. Чтобы противостоять подавлению со стороны Селуков. Они жгли людей живьем из-за того, что их верования слегка отличались от указаний Источника. Теперь мы защитники этих людей.

– Ты говоришь о Пути Потомков. – Ашери печально вздохнула. – Это правда, их всегда подавляли.

– Я хочу создать новую Аланью для угнетенных. Но Кева… Он околдовал Селуков и Источник, сделав их еще хуже. Он использует Путь святых как плащ, чтобы скрыть зло, которому на самом деле служит, – Спящую. И теперь многие идут за ним во тьму, считая спасителем.

Она напоминала маленькую девочку, готовую разреветься. Я по-прежнему не понимала, каковы ее чувства к нему.

– Он был хорошим человеком, – сказала она. – Всегда был хорошим. Но я его сломила. Я была такой неблагодарной. Отвергла счастье… И ради чего?

– Что именно ты отвергла?

– Моего мужа. И сына. И названую дочь. И человека, который меня вырастил. Мой дом. Все, что любой человек будет беречь как зеницу ока.

– Твоего мужа…

Когда мы вели переговоры в пустыне, Кева заявил: «Ненавижу то, что превратило мою жену в ведьму, пожертвовавшую сыном ради власти». И я до сих пор гадала, что это значит.

А теперь все фрагменты сложились.

– Кеву?

Она кивнула, уставившись в наполненную льдом канаву.

Кева был женат на Ашери? Когда? Выходит, он убил собственную жену? Я и вообразить такого не могла.

– Мы спасем Кеву, и это главное, – сказала я. – Спасем от самого себя. От грехов, которые он никогда не смоет. И единственный способ это сделать…

– Убить его, – закончила за меня она. – Но если есть способ этого избежать, надо попробовать.

Я покачала головой.

– Прости, но я не могу так рисковать. Как только он окажется в моих руках, я нанесу финальный удар. Ты ведь понимаешь почему.

– Конечно, понимаю. – В ее глазах блеснули слезы, а вот крови в них становилось все меньше и меньше. – Он убил меня по той же причине.

– Молюсь о том, чтобы все его грехи были прощены. Молюсь, чтобы его жизнь в Барзахе и после была полна радости, а не боли. Но чтобы мы обрели мир в этой жизни, он должен умереть. Мы обязаны избавить мир от его тирании.

– Он хороший человек, – повторила она. – Это наш мир превращает хороших людей в злодеев.

– Да. – Я смахнула слезу с ее щеки. – Когда я впервые с ним встретилась, он был хорошим человеком. Даже пытался мне помочь. Но что тут сказать? Он стал тем, кем стал, как и ты. Только тебе дали второй шанс. И ты должна им воспользоваться.

В ее изумрудных глазах вспыхнула искра.

– Ты знаешь, как пройти по Лабиринту?

Настало удачное время, чтобы уравновесить ложь честностью.

– Однажды я следовала за светлячками. Но это место слишком меня пугает. Я боюсь туда возвращаться.

– Когда я вошла туда впервые, то расплакалась. Но я привыкла к нему. Возможность за короткое время перемещаться на далекие расстояния слишком ценна, чтобы от нее отказаться.

– Кева очень быстро перемещается с помощью своего летающего джинна. Ты права. Это дает ему неоспоримое преимущество.

– В Лабиринте много опасностей. Там ты можешь увидеть всякое и повредишься умом, если не успеешь отвернуться.

Я почувствовала укол вины из-за того, как поступила с Сади.

– Лишь один мой глаз видит невидимое. Я могу просто закрыть его повязкой.

– Нет. Там есть существа, проникающие сквозь покров. Их видят все. Надо как можно быстрее отвернуться.

– Это я могу. Я всю жизнь отворачиваюсь от ужасов.

Мы обе посмотрели на ближайшую канаву. Лед в ней начал таять, от него поднимался пар. Вокруг нас растекся горячий туман.

Поблизости раздался крик.

По желтой траве мчался горящий человек, оставляя за собой огненный след. Я никогда не слышала таких пронзительных