посла. Год спустя граф Игнатьев передал по телеграфу Кожевникову в Иерусалим сообщение для отца Антонина, что в результате настойчивых представлений Дворцовой площади «Царь решил отложить на время признание Прокопия, а Синод уже согласен не исполнять свои же инструкции, направленные [через императорское посольство отцу Антонину. – М.Я.] по ошибке» (848, 187–188).

Решительная реакция Петербурга на низложение святогробцами патриарха Кирилла последовала незамедлительно. С начала 1873 г. по предложению посла И.И. Игнатьева российское правительство стало задерживать в своих банках суммы с доходов, поступавших от имений Иерусалимской патриархии на территории России (в Бессарабии). В 1876 г. граф Игнатьев вновь рекомендовал российскому правительству наложить секвестр на доходы от святогробских имений, взяв их «под опеку». В отличие от валашских властей, конфисковавших в 1864 г. в пользу государственной казны все «преклоненные» Гробу Господню в Молдавии и Валахии имения, российские власти ограничились лишь частичным секвестированием получаемых с них доходов (500, л. 42)95. Тем не менее святогробцы нередко использовали факт задержек денежных поступлений с доходов от бессарабских имений, чтобы обвинить Петербург в их полной конфискации.

Вместо отправки доходов с бессарабских имений в казну мятежных святогробцев российское правительство стало помещать эти деньги в свой государственный банк. Затем четыре пятых от совокупной суммы доходов (в среднем 120 тыс. руб.) направлялись в специальный накопительный фонд, из которого посол Игнатьев выделял консулу Кожевникову в Иерусалиме средства на нужды православной общины в Палестине (307, л. 170—172об; 862, с. 143;). По указанию И.И. Игнатьева в 1873 г. консулом Кожевниковым, секретарем и драгоманом консульства Левитовым и начальником Духовной миссии в Иерусалиме архимандритом Антонином (Капустиным) была роздана сумма в размере 10–12 тыс. рублей (из доходов с имений Святогробского монастыря) на нужды православной арабской общины для содержания палестинских приходских школ и других арабских учреждений по воспитанию молодого «поколения, способного сопротивляться греческой ксенократии» (307, л. 170—172об). По сообщению В.Н. Хитрово, в период с 1874 по 1877 г. российское правительство выдало арабам около 30 тыс. рублей из получаемых с бессарабских имений Святого Гроба доходов (649, с. 67).

Оставшаяся одна пятая часть доходов (20–25 тыс. руб.) удерживалась российским правительством (936, с. 231). При этом, по словам графа Игнатьева, только низложенный патриарх Кирилл имел законное право лично распоряжаться суммами, предназначенными для Иерусалимской церкви. Из этих средств Петербург назначил пенсию бывшему патриарху Кириллу в 10 тыс. руб. серебром (там же, с. 209; 293, л. 90–97). До восстановления порядка Святогробский монастырь не должен был рассчитывать на «милостынные сборы» в России и доходы с упомянутых имений, чтобы эти деньги не использовались святогробскими монахами на борьбу с Россией и смещенным патриархом Кириллом (там же, л. 90–97). Генерал-адъютант Игнатьев считал недопустимым, чтобы греки в очередной раз эксплуатировали Россию «в препирательствах своих с Турками и Латинами», тогда как русским незачем было «ссориться из-за них с местными властями и с иностранными консулами, в особенности же с Французским Консулом» (299, л. 127—131об; 293, л. 90–97; 296, л. 110; 298, л. 122-123об; 300, л. 133; 302, л. 142–143).

Посол Игнатьев настойчиво пытался восстановить владыку Кирилла в патриаршем сане. Однако его усилия были прерваны начавшейся в 1877 г. новой русско-турецкой войной. 18 августа того же года смещенный и изгнанный прелат скончался в Константинополе.

В результате острых конфликтов греческого монашества с арабской православной общиной Палестины, поддерживаемой сирийскими единоверцами, палестинскими мусульманами и российской дипломатией, родилось движение, получившее в арабской историографии название «православный ренессанс» (ан-нахда аль-уртудуксийа). Ярко выраженный эллинофобский и антисвятогробский характер этого движения лишал его поддержки со стороны тех немногих святогробцев, которые в душе соглашались с рядом справедливых требований своей арабской паствы. Патриарх Кирилл, пожалуй, стал единственным и, возможно, последним из иерусалимских архиереев, не разделявших идей панэллинизма, за что пользовался любовью и уважением у православных арабов Палестины (303, л. 157—163об; 304, л. 164—164об; 305, л. 165–166; 306, л. 167–168; 308, л. 174; 634, т. 2, с. 371).

Как упоминалось выше, если в первой половине XIX век российская дипломатия концентрировала усилия на оказании помощи греческому духовенству Иерусалимской и Антиохийской церквей в борьбе с инославными конфессиями, то после Крымской войны внимание Петербурга сместилось в сторону поддержки православного арабского населения и укрепления российского духовного и консульского присутствия на Святой земле. Значительную роль в этом на начальном этапе играл Палестинский комитет, который затем был преобразован в созданный при Азиатском Департаменте МИД специальный межведомственный орган – Палестинскую комиссию (1864–1889 гг.)96. В 1889 г. после упразднения Палестинской комиссии вся недвижимость на «Русском подворье» была зарегистрирована на Православное Палестинское Общество, созданное в 1882 г. под председательством брата Александра III, великого князя Сергея Александровича97. После закрытия Палестинской комиссии в 1889 г. Палестинскому обществу были переданы ее капиталы в размере 223 тыс. 705 руб. билетами и 30 тыс. 908 руб. 68 коп. наличными с бывшими в ее ведении зданиями на Святой земле (там же, т. 1, с. 385). В Иерусалим из Петербурга на регулярной основе стали командироваться уполномоченные ИППО с особыми инструкциями, которые юридически подчинялись генеральному консулу, однако отчитывались они только перед председателем ИППО великим князем Сергеем Александровичем и секретарем Общества В.Н. Хитрово.

На средства Палестинского Общества в Сирии и Палестине учреждались школы, лечебницы и другие благотворительные и просветительские заведения (там же, т. 1, с. 399). В 1911–1912 гг. общее число учащихся в учебных заведениях ИППО составляло 10 тыс. 594 человека. Из них: в школах Иудеи – 558, в Галилейских – 1 тыс. 22, в Бейрутских – 922, в северосирийских – 4 тыс. 379 и в южносирийских – 3 тыс. 713 детей (там же, т. 1, с. 399).

Огромные затраты на «палестинское дело» в Святой земле заставили российское правительство пересмотреть свое отношение к Палестинскому Обществу как организации, осуществлявшей важную общественно-духовную и политическую задачу. Если до 1900 г. ИППО существовало на частные пожертвования и церковные («вербные») сборы, то с 1900 г. по указу Николая II оно стало получать государственное пособие (до 30 тыс. руб. ежегодно) Государственного казначейства. С 1905 г. по ходатайству нового председателя ИППО великой княгини Елизаветы Федоровны Николай

11 повелел переводить ИППО ежегодно с 1905 г. течение четырех лет по 75 тыс. руб. Эта сумма формировалась из средств, направляемых Палестинскому обществу со счетов Правительствующего синода (25 тыс. руб.), МВД (25 тыс. руб.) и Министерства народного просвещения (25 тыс. руб.). В свою очередь, эти суммы поступали на счета этих ведомств из «остатков средств» от доходов с бессарабских имений, преклоненных