предшественник, пытался изменить и положение евреев, следуя примеру худших правителей католического Запада. Он стремился обратить их в христианство и, по словам позднейшего летописца, даже изгонял упорствовавших. Фактов, подтверждающих последнее обстоятельство, нет. Из актов видно, что Людовик находился в финансовой зависимости от своего еврейского банкира и откупщика Левки, выдвинувшегося еще при Казимире, а при таких условиях короли не любили ссориться с евреями. Вероятно, польские клерикалы старались с помощью анжуйского принца насаждать в Польше западные порядки, но едва ли успели в этом деле. Для таких попыток наступит удобный момент только в следующую эпоху, когда усилится влияние духовенства на ход государственных дел.

§ 63. Польша и Литва при Ягелле и Витовте

На рубеже XIV и XV веков возникло большое Польско-Литовское государство, объединенное личной унией после брака литовского князя Ягелло с наследницей польского престола Ядвигой (1386). Своим переходом в католичество и крещением своих языческих подданных заплатил литовский князь за польскую корону, которая красовалась на его голове почти полвека (1386-1434). Король-неофит, озаренный славой крещения последнего языческого народа Европы, не мог не сделаться усердным слугой той церкви, которая подняла его на такую политическую высоту. Католическое духовенство получило при Владиславе Ягелле большое влияние на государственное управление. Несмотря на свою финансовую зависимость от еврейских откупщиков и банкиров, Ягелло отказался подтвердить либеральную еврейскую конституцию Казимира Великого[58]. Он, правда, не отказывал евреям в защите против насилий, но объяснял это так, что о его доброжелательности к ним не могло быть и речи: «Хотя мы признаем, что положение евреев многим внушает ненависть, тем не менее мы считаем долгом относиться с терпимостью к тем, которых терпит божественное правосудие, ибо если мы лишим их нашего покровительства, то христиане станут настолько опасными даже для их жизни, что евреям придется из-за разных притеснений, обид, клевет и оскорблений покинуть пределы нашего государства». Это писалось в те годы, когда «клевета» со стороны врагов приводила местами к грозным последствиям. Торжествующий клерикализм открыл свое шествие по Польше из германизованного города Познань.

Здесь к концу XIV века обострились отношения между евреями и мещанством. На этой почве мог дать кровавые всходы проникший из Германии навет об осквернении гостий. В 1399 году познанских евреев обвинили в том, что они купили у бедной христианки три похищенных из церкви гостии, прокололи их и бросили в яму. Поруганные гостии «явились» одному пастуху в образе трех бабочек и, когда их вынули из ямы, стали совершать обычные «чудеса». Познанский епископ предал суду раввина и 13 старшин еврейской общины, и после долгих пыток их всех, вместе с соучастницей-христианкой, привязали к столбам и сожгли на медленном огне. Через несколько лет король Владислав Ягелло особым актом возвестил, что «во славу всемогущего Бога и в честь святейшего тела Господа нашего Иисуса Христа основана церковь с монастырем на том месте, где найдено было тело Божие» (1406). К этому святому месту стекались толпы одураченных паломников с приношениями. Двоякая цель «благочестивого обмана» была достигнута: познанские мещане отомстили своим торговым конкурентам, а монастырское духовенство прославило догмат «Божьего тела» и надолго обеспечило себе обильные доходы. Оно знало, что культ «Божьего тела» особенно близок душе христианского короля из язычников.

Королю, однако, пришлось вступиться за евреев, когда вскоре их враги устроили уличный погром в столице. В Кракове благосостояние евреев давно кололо глаза юдофобам. Многие горожане были задолжены у еврейских кредиторов. Неисправные должники мечтали о возвращении своих залогов и уничтожении обязательств испытанным в Германии способом, путем погрома. Для этого распустили слух, что евреи подделывают монету; когда был пойман какой-то еврей с фальшивой монетой, ему надели на голову венок из таких монет и сожгли «виновного» на костре (1406). Через год священник Будек объявил с церковного амвона следующее: «Евреи, живущие в Кракове, убили в прошедшую ночь христианского младенца и надругались над его кровью; сверх того, они кидали камнями в священника, который шел к больному с распятием в руках». Услышав эти слова, народ мгновенно устремился на еврейскую улицу и начал громить дома. Королевские власти, в лице старосты и каштеляна, поспешили к евреям на выручку и при помощи вооруженной силы прекратили погром. Но через несколько часов на колокольне ратуши раздался звон, и в городе заговорили, что городской совет призывает христиан к новому нападению. Тут из всех улиц сбежались люди и принялись убивать и грабить евреев. Некоторые евреи заперлись в церкви св. Анны, но вынуждены были сдаться, так как толпа грозила поджечь церковь. Иные для спасения жизни приняли крещение. «Много богатств и ценностей, — говорит польский летописец (Длугош), — было найдено в домах евреев и разграблено, и многие христиане от этого разбогатели. После прекращения беспорядков в их (христианских) домах было найдено много ценных вещей, спрятанных в песке и помойных ямах». Возмущенный беспорядками в столице, король потребовал к ответу членов магистрата и обязал их разыскать виновных и отобрать награбленные вещи. Главными участниками погрома оказались ремесленники. Испугавшись ответственности, старшины ремесленных цехов, носившие немецкие фамилии (Ленц, Нейкирх и т.п.), обратились в городской совет с просьбой, чтобы он ограничился наказанием лишь нескольких зачинщиков, но магистрат по настоянию короля привлек к суду всех участников погрома. Судебный процесс тянулся долго, но чем он кончился — неизвестно.

Германское влияние проявилось и в той антиеврейской агитации, которая усилилась в Польше во время гуситского движения. В заседаниях антигуситского собора в Констанце участвовала и польская делегация под главенством гнезненского архиепископа Николая Тромбы. Вернувшись на родину, этот архиепископ руководил занятиями церковного собора в Калише, созванного также по случаю гуситского движения (1420). Калишский собор торжественно подтвердил все каноны Бреславского и Буденского соборов (§ 30), направленные против выданных евреям либеральных королевских хартий. В то же время предъявляла польскому королю свои требования шляхта, желавшая вернуть себе заложенные у еврейских кредиторов имения без уплаты долга. Под этим двойным давлением Владислав Ягелло на сословном сейме в Варте (1423) возобновил постановление Вислицкого сейма 1347 года, запрещавшее евреям отдавать деньги взаймы под письменные обязательства и под залог недвижимостей; разрешалось выдавать ссуды только под ручной залог. При этом повторена была еще в более резкой форме одиозная мотивировка Вислицкого сейма.

В то время как в Польше усиливалась католическая реакция, связанная с нею династически, но автономная Литва была свободна от этого тлетворного духа. В стране, недавно только приобщившейся к христианской Европе, еще крепко держался тот патриархальный строй, который в Польше уже приближался к концу. Средневековая культура еще не успела привиться