Пересилив себя, я поднял руку и дернул его за золотистую прядь.

– Ты тоже блондин. Она с тобой спала?

Антоний рассмеялся. Эхо повторило его смеху далеко в глубине коридора.

– О да. Не такая уж она плохая любовница, согласись? Особенно когда на нее не находит. Откуда еще мне знать про ее приступы? Впрочем, мне она никогда не доверяла настолько, чтобы показывать слабость. Элвин, пытка бывает разной. Например, такая, которая понравится мне, – он подался ко мне, а я вжался в стену в тщетной попытке отодвинуться, – но может не понравиться тебе. Как думаешь?

Я не ответил, да этого и не требовалось. Антоний привлек меня к себе, заставил запрокинуть голову и укусил.

Я забился в его руках, пока он глотал мою кровь, как вампир из историй с Острова или демон. Это было даже не столько больно, сколько ужасно и совершенно, абсолютно неправильно. Мне до сих пор жутко про это писать. Со стороны смотреть – одно, но когда пьют тебя, ты буквально чувствуешь себя как кусок мяса – и все. Это даже хуже игрушки.

«Задушил бы его цепями, – сказала Сиренитти много позже, когда я решился ей рассказать. – Тоже мне проблема! Приблизился к тебе на расстояние ладони? Значит, смотри: цепью вот так поддеваешь…»

Антоний наконец меня отпустил и даже заботливо зажал рану бинтом с исцеляющей мазью. Облизнул губы, улыбнулся.

– Ты вкусный. Повелительница не рассказывала, что кровь волшебника питает силой не только демонов? А ты сильный, Элвин. Жаль, я не могу оставить тебя себе.

Алия скривилась у него за спиной, глядя в сторону. Антоний же с усмешкой забрал бинт – под ним уже была здоровая кожа – и подал мне блокнот.

– Пиши, Элвин. Пиши следующее…

И я написал. Антоний потрепал меня по щеке напоследок, облизнулся – я замер, как заяц перед лисой, понимая, насколько я перед ним беспомощен.

– Снимем копию и отправим Сэврорию, – сказал он потом, запирая дверь.

Алия поморщилась.

– Принц же не настолько глуп, они даже не друзья.

– Может, и не друзья. Но почему бы и не попробовать? Прощай, демонолог. Может, я еще вернусь. Пока же предлагаю отдохнуть. А я обеспечу тебе колыбельную: про пыточную под боком я не шутил.

Он скрылся за поворотом коридора, а Алия осталась.

– Как же ты жалок, – тихо сказала она, приникнув к прутьям. – Ты спрашивал «почему»? Вот почему. Ты – жалкое, слабое ничтожество. Как же с тобой было скучно! Только и можешь, что ныть. Убрать красивую мордашку, за ней ничего не останется.

Она окинула меня презрительным взглядом и отвернулась.

– А без любовного зелья и магии ты боишься не справиться? – сказал я ей вслед.

Алия обернулась и рассмеялась.

– Что ты, Элвин. Это ведь ты у нас ведьм сторонишься. Вот поэтому я верю, что королева с тобой не спит. Такую ледышку она бы рядом терпеть не стала.

Я покачал головой. Честно говоря, после всего, что было в тот день, ее слова меня почти не тронули.

– И как я мог считать тебя красивой?

Алия снова на меня посмотрела. На этот раз – со злостью.

– Счастливо оставаться, Элвин.

С этим она и ушла. А я остался – бояться, злиться на себя и слушать крики из пыточной.

Заснуть, естественно, не получилось. Я думал – очень много. Шериада была права насчет Руадана. Они друг друга стоят. Она нашла меня первой, но не поставила печать – интересно, почему? Пожалела? Или брат запретил? Лэйен, пожалуй, мог. Руадан, естественно, узнал обо мне, но не стал забирать силой. И правильно сделал, ведь в этом случае Шериада убила бы меня не задумываясь. А Повелителю не нужен был мертвый демонолог.

Но необученный демонолог ему тоже был не нужен. Руадан любезно предоставил Шериаде сделать за себя всю черную работу – нянчиться со мной, учить меня. А сам окружил меня шпионами и подготовил почву, чтобы и ослабить с моей помощью Шериаду (если уж убить не выйдет), и забрать меня себе без боя. Антоний прятался от Шериады в Золотой империи, и долго это продолжаться не могло, так что ему нужен был могущественный покровитель. Чем Руадан купил Алию, я не знаю, но какое это имеет значение? Наверное, пообещал власть, силу – этим соблазнится любой нуклийский волшебник. Антоний и Алия, в свою очередь, подкупили Ори, чтобы тот давал мне любовное зелье заранее, задолго до того, как я встречу Алию. Нила, наверное, и подкупать не пришлось: все демоны беспрекословно подчиняются Повелителю. Хотя Нил что-то говорил про свободу. Наверное, Руадан пообещал ее, если Нил будет как следует за мной присматривать. И Нил все сделал правильно: мы сдружились, он привел меня к Алие. Разумеется, я сразу влюбился. А потом Шериада, которая все понимала, подлила масла в огонь, показав мне казнь в Арлиссе. Я испугался за Алию, поверил Антонию.

Зачем это нужно было Шериаде – тоже понятно: она и принц меня испытывали. Как я себя поведу, если меня подтолкнуть к предательству? Шериада подставилась на балу сама, но брата, разумеется, заменила иллюзией. Поэтому я мог колдовать в его присутствии вчера.

Наверное, испытание я прошел, раз Шериада меня не убила, но в своей манере дала понять, насколько я был глуп.

Но даже она не могла предсказать того, что я брошусь требовать у Алии объяснений. И вот я здесь. Даровитый демонолог, пешка, которую разыграли Повелители, и Руадан, похоже, победил.

Очень скоро я впал в оцепенение, когда мысли вяло ворочались, а тело одеревенело от холода и невозможности принять удобную позу – очень мешали цепи. От голода сперва сводило живот, потом перестало. Я первое время боялся услышать шаги – это бы означало, что Антоний возвращается. Потом сделалось все равно.

Так что когда шаги действительно раздались, я не пошевелился. От меня, в конце концов, ничего не зависело.

– Элвин! – позвал знакомый голос.

Я не отозвался: он, конечно, мне снился.

– Бездна, Элвин, ты там живой? Виета, ткни в него пальцем, раз он так удобно лежит. Может, он уже умер и мы тут зря время теряем?

Конечно, сон.

Зазвенели ключи, щелкнул замок, скрипнула, открываясь, дверь.

А потом мне отвесили пощечину. И следом еще одну. Я дернулся, а Криденс – кто же еще? – ухватил меня за плечи и рывком усадил. Зазвенели цепи. Ворон выругался.

– О, живой, – обрадовался Сэв. – Только вялый какой-то. Эл, тебя отравили?