не самодержавная власть оберегла их от русских посягательств и проектов нивелировки, а министры статс-секретари и прежде всего «то доверие, которое умели они возбудить к себе». Это доверие давало им возможность использовать обстоятельства на благо Финляндии.

В течение долгого времени, будучи докладчиком Государя Наследника по делам Александровского университета, он имел возможность узнать его «либеральный образ мыслей», сблизиться с Ним и приобрести Его доверие. Со времени вступления Его Величества на престол, граф Армфельт стал обнаруживать свою самостоятельность и давать делам такое направление, какое считал полезным для Финляндии. При первом докладе Ему, уже как Императору, когда Александру II поднесено было для подписания обычное удостоверение финляндских привилегий, Армфельт осмелился доложить Государю в главных чертах образ правления в Финляндии, рассказать о тех надеждах, которые питались финляндцами на введение в действие более полной конституции, обрисовать особенное положение страны в отношении к России и пр. Один из его подчиненных говорил: «Я уверен, что при докладах Государю он ничего не скрывал», но, излагая и объясняя дело, можно высказываться и в одном и в другом духе, а также давать то или другое освещение и направление. Из присущей ему осторожности в делах вытекала и его практика. Если он чего-либо желал достигнуть, то никогда прямо не начинал дела, а предварительно, как бы мимоходом, исследовал почву. Случалось, что исследования возобновлялись и при том не однажды. Закончив их, он приступал к делу. Часто, напр., по делам о монете, сеймовом уставе он устранялся от инициативы, стараясь быть на втором плане, из желания достигнуть цели. Кажется, только однажды он выступил открыто пред Государем против графа Берга, но и тут предварительно действовали и подготовляли дело бароны Котен и Шернваль-Валлен. Во всех других случаях он не был явным инициатором, а предоставлял почин или самому Государю, или представлял дело, как требование силы обстоятельств. В качестве докладчика, он с большой ловкостью пользовался обстоятельствами: заметив, что обстановка не благоприятствовала тому или другому делу, он тотчас переставал настаивать, терпеливо выжидая более удобного момента. «Так, напр., он более трех лет держал в своем портфеле важный вопрос о пересмотре наших законов», — читаем в книге «Oma ma» (стр. 106). Речь идет, очевидно, о своде финляндских законов, каковым делом руководил граф Блудов. «Долго с беспокойством ожидавшееся решение представило, наконец, возможность сохранить законы 1734 года без изменений: пересоздание их по русскому образцу было оставлено». С другой стороны, он никогда не позволял себе резко отвергать предложения, исходящие от других лиц, хотя бы и считал их невыгодными для края, но всегда, в конце концов, успевал повернуть дело так, что окончательное решение вопроса по тем или иным соображениям откладывалось до времени, более благоприятного данному делу. Любимой его поговоркой было изречение «кто выигрывает время, тот выигрывает все». Согласно такому житейскому правилу, он избегал всего, что могло кого-либо оскорбить, он искусно лавировал среди общественных мелей и утесов, выбрасывая якорь при первом противном ветре и подымал паруса при благоприятном горизонте. В Армфельте вовсе не было того, чем так богата была натура его предместника гр. Ребиндера: — железной воли и самостоятельного характера. Армфельт крайне неохотно касался щекотливых тем в письмах, даже к самым приближенным людям, а всегда предпочитал в подобных случаях устный обмен мнений. Искусно пользовался он также советами разных лиц, иногда далеко не одинаковых воззрений. Часто ему удавалось доводить проекты до благополучного окончания лишь при помощи эластичной настойчивости, не впадая в суетливую поспешность. Проведя значительную часть своей жизни в придворных сферах Петербурга и близко ознакомившись с теми трудностями, которые проистекали из особого политического положения Финляндии, Армфельт понимал многое гораздо глубже, чем остальные финляндцы. Заботясь постоянно о том, что бы со стороны финляндцев не допускалось ничего, что могло бы оскорбить русское общественное мнение, а главное ничего, что могло бы вызвать неудовольствие гуманного Монарха, от доброй воли которого в столь значительной степени зависело дальнейшее развитие края, он нередко придавал меньшее значение обстоятельствам и фактам, которые в самой Финляндии считались важными. Ласковый, предупредительный со всеми, он не любил отпускать от себя просителя недовольным, почему нередко давал и такие обещания, которых впоследствии не мог исполнить.

Яркую черту к характеристике Армфельта вносит Снелльман, близко его изучивший. «Когда граф Армфельт посещал меня в гостинице в Петербурге, где я жил, то он мог целый час говорить так откровенно о вещах и лицах, что я иногда столбенел от его откровенности. Ответственность перед Монархом и страной не мала. Но нрав и характер графа не знали такой ответственности, так же как не знали и честолюбия, хотя он и умел поддерживать достоинство своей службы».

18-го апреля 1874 года министру статс-секретарю графу Армфельту исполнилось 80 лет. Этот день был праздничным днем для всей Финляндии. Графу посланы были и адресы, и депутации. Монарх пожаловал ему Андреевскую звезду с бриллиантами[15]. Это чествование было искренним выражением общественного чувства, которое сумело оценить его «дорогую службу» для финляндского отечества. С течением времени симпатии края возросли к Армфельту, а доверие Монарха не прерывалось. В русских и иностранных сферах Петербурга, в коих вращался, он неизменно пользовался уважением и вниманием, как гуманный, дельный и вместе с тем тонкий светский человек.

В других странах, где министры часто меняются, всегда бывает много лиц, которые в состоянии быть их преемниками. Иначе поставлено дело в Финляндии, где качества, кои требуются от высокого призвания министра статс-секретаря, чрезвычайно редки. К счастью Финляндии, она пережила в своем роде исключительные обстоятельства: в течение 65 лет только два финских деятеля занимали этот почетный и важный пост.

11-го мая 1875 года с ним сделался удар. После этого он несколько поправился, но ненадолго. 8-го января 1876 года он скончался. Александр II посетил его перед его смертью. Дела статс-секретариата свидетельствуют, что Государь Император проявил к нему много личного расположения. Граф Армфельт просил, напр., позволения представиться Его Величеству. «Рад буду вас принять в понедельник в 12 ч. в Зимнем Дворце» (22 ноября — 4 декабря 1874 г.) — ответил Монарх собственноручной надписью. Когда врачи исследовали графа Армфельта и рекомендовали уехать на воды, Государь надписал: «Дай Бог, чтобы он мог прожить до весны» (сент. 1875 г.). Граф Ал. Армфельт возвратился в Петербург больной. Донесли Государю и Он начертал: «убедительно прошу графа Армфельта не утомлять себя делами». Узнав о том, что по нездоровью Армфельт не в силах лично представиться Его Величеству — Государь милостиво надписал: «весьма сожалею».

Заместителем гр. Армфельта был избран барон Шернваль-Валлен.