«Каперы так никогда бы не сказали», – подумал я, но решил оставить эту мысль при себе.

– Есть еще одна проблема с «Леди Терной», – продолжал я. – Если ее величество захочет быстро конфисковать корабль – исключительно ради блага государства, конечно, ведь он принадлежал одному из ее злейших врагов, – тогда призовой суд может быть проведен здесь, и, если он пройдет без лишних проволочек, Корона получит свои двадцать процентов. Но, если королева не пожелает ускорить процесс, мы отправим корабль в Амберстоун, чтобы решением его судьбы занимался призовой суд в Этельбайте, и Короне придется долго ждать денег. А я пошлю сообщение мастеру Спеллману, владеющему «Метеором», и попрошу его отвести «Короля Стилвелла» туда же, в Амберстоун.

Я не сомневался, что суд в Этельбайте с радостью конфискует любой корабль ради выгоды города и его жителей.

– Ладно, ладно. – Халме сложил руки в перчатках вместе, кольца на его пальцах засияли в тусклом свете, падавшем из узкого окна, а потом откинулся на спинку стула. – Ладно, ладно.

Мы довольно долго ждали, потом Халме снова сказал:

– Ладно.

Затем он перевел взгляд с Раундсилвера на Уттербака.

– Я поговорю с ее величеством. Вы меня поддержите? – спросил канцлер.

– Я сделаю все, чтобы помочь Этельбайту, – заверил его лорд Уттербак.

Раундсилвер согласно кивнул:

– Очень хорошо, тогда пойдемте. Вы позволите мне изложить ее величеству суть дела, чтобы выяснить, захочет ли она выслушать ваши предложения?

Раундсилвер и Уттербак снова кивнули. Затем Халме повернулся ко мне.

– Йомен, я думаю, вам лучше не появляться при дворе. Я сожалею о предубеждении, которое питает к вам ее величество, но нам предстоит решить деликатный вопрос, и я думаю, что ваше имя при ней лучше не произносить.

Я сказал, что все понимаю, хотя мне и обидно, что мое участие будет преуменьшено. Мне представлялось, что меня следовало поздравить с захватом «Короля Стилвелла», а не отвергать.

Три лорда отправились во дворец, а я под дождем побрел домой. Вскоре я проходил мимо Дома Аллингхэм, резиденции маркизы Стейн в Селфорде, которая находилась рядом с жилищем канцлера. Он представлял собой красивое здание, построенное из белоснежного песчаника, в изящных нишах которого стояли статуи воинов – предков Стейна. Я прошел под их суровыми, угрожающими взглядами, посматривая в высокие окна, усыпанные каплями дождя, блиставшими, будто самоцветы, под желтым, падавшим изнутри светом.

«Интересно, дома ли сейчас Амалия и смотрит ли вниз?» – подумал я. Внезапно я обезумел от желания и несколько мгновений размышлял о том, чтобы взобраться вверх по фронтону, переходя от окна к окну в надежде отыскать ее спальню. Я смотрел наверх, погруженный в размышления, но в этот момент тучи разразились холодным зимним ливнем, и мои фантазии растаяли, точно сахарная паста под дождем.

Я поднял воротник плаща и побежал домой.

Глава 25

Встреча с канцлером принесла свои плоды. Уж не знаю, какие слова Орланда нашептала королеве Берлауде, но три пэра королевства все же смогли ее переубедить. Новость о захвате «Стилвелла» отпраздновали салютом из пушек с бастиона замка, во всех монастырях звонили колокола, глашатаев разослали по улицам. Я был воодушевлен ошибками Орланды, с радостью обнаружив, что она не всесильна и ей не всегда удается превращать людей в фигурки на шахматной доске.

С другой стороны, мне показалось, что я узнал стиль Орланды в следующем заявлении, которое последовало из дворца: в нем говорилось, что капитан Оукшотт будет удостоен рыцарского звания, а также получит землю и небольшое поместье рядом с Бретлинтон-Хэд. Конечно, пока Бретлинтон-Хэд находился в руках повстанцев, из чего следовало, что Оукшотту следовало сражаться еще яростнее, чтобы вступить в права владения своей новой собственностью.

Я не завидовал удаче Оукшотта, но меня возмущал тот факт, что мое участие вновь проигнорировали.

Однако призовой суд для решения судьбы «Леди Терны» и «Короля Стилвелла» будет заседать в Селфорде. Законность остальных захватов рассмотрят на суде в Этельбайте. Я отправил письмо Кевину, где сообщил, что ему следует доставить «Короля Стилвелла» в Селфорд, когда будет завершен ремонт корабля.

Ну а что касается кредитного письма из Оберлин Фратерс, я спрятал его в своем сейфе в Гильдии мясников, пока не решив, что делать с ним дальше. Орланда угрожала мне судебным преследованием из-за письма, и я подумал, что на ближайшее время лучше всего о нем забыть.

Я надеюсь, что тебя не слишком обеспокоила история о моем романе с замужней женщиной. Ну а если и так, ты сможешь испытать удовлетворение от последующих событий, которые я намерен описать, – и узнаешь, чем мне пришлось заплатить за свои удовольствия.

Однажды утром ко мне в квартиру заявился посланец с новостями: меня пригласили на обед, посвященный восемнадцатому дню рождения маркизы Стейн. Письмо выглядело вполне официально, и в нем не содержалось ничего личного. Я ответил в таком же стиле, вежливо написав, что с удовольствием принимаю приглашение.

Я сходил в один из банков, где хранилось мое состояние, и нашел прелестный футлярчик для ароматического средства, выполненный из золота, в форме корабля, с белыми эмалевыми парусами и корпусом, украшенным гранатами и перегородчатой эмалью.

С киля корабля свисала жемчужина в форме слезы.

Я завернул кораблик в подарочную упаковку, а в качестве демонстрации моих неизменных чувств к Амалии надел брата-близнеца пояса, подаренного ей мною и повторявшего узор ее жемчугов с черным кабошоном. В назначенный день я явился с приглашением в Дом Аллингхэм. Там уже собрались гости, многие из них были мне знакомы со времен посещений королевского двора. Глядя в их лица, я узнал претендентов на самые разные должности, в том числе и военные, и понимал, что большинство из них не получило желаемого.

Вскоре я сообразил, что оказался среди контрдвора, где находились политические противники королевы, – и мне стало интересно, поддерживали они Клейборна или Стейна и был ли вообще у них лидер. Возможно, пребывание среди них могло оказаться опасным, если на празднике присутствовали шпионы правительства, готовые предъявить гостям обвинения. «Впрочем, – подумал я, – мне тут самое место, ведь я принадлежал к числу тех, кто оказался в немилости у Берлауды».

Я нашел Амалию в гостиной, где она лежала на диване. До рождения ребенка оставалось всего несколько недель, и она чувствовала себя неловко из-за огромного живота и отекших ног, которые ей пришлось положить на подушечку. За ней ухаживали две женщины – одна поправляла подушки, другая подавала сладкое вино. Тщательно нанесенный макияж не мог скрыть усталости. Однако, когда я увидел у нее на талии мой жемчужный пояс,