боли в щеке и резкого хлопка. Перед глазами немного размыто предстал образ, который Уильям тут же узнал и не обрадовался тому — Ларри. Парнишка выглядел странно. С одной стороны, даже невооруженным взглядом было видно, что его распирает от агрессии — взгляд из-подо лба, сомкнутые зубы, небольшие подёргивания, но с другой… Впрочем, не только это волновало Хантера — большим источником интереса было и то, что его привязали верёвками к оконной раме прямо у выбитого окна в пентхаусе, а площадь перед ним расчистили от осколков, мусора и ящиков — пустое пространство где-то для десяти человек. Да, он уже точно видел нечто похожее — виновник, привязанный к столбу или просто поставленный вперёд с завязанными глазами — расстрельные стены.

— Я, блять, хотел вовсе не этого!

Рядовой резко подскочил к наёмник и ткнул на него пальцем. Тот через свои седые волосы видел, что на глазах у парня стояла влажная пелена, а руки немного тряслись. Видел, но виду не подал.

— Я думал… Ты должен был, сука, привести их! Всех до единого! А ты!.. Вот — всё, что от них осталось. Полюбуйся!

Он прозвенел именными жетонами перед глазами охотника. Да, сомнений не было — в глазах точно стояли слёзы, готовые пуститься в любой момент. Он опустил лицо и, выдохнув, в бессилии ударил по полу руками. Конечно же, это ничего не дало — мёртвые не отвечают на зов, они лишь слушают.

— Думаешь, раскаиваться буду? Хрен тебе. Слишком много удовольствия для того, кто завтра наверняка будет смотреть, как меня изрешетят под предлогом справедливости.

Солдатик поднял голову и тут же ударил старика что есть силы ладонью по челюсти.

— Нихера ты не понимаешь!

— Сколько ж можно-то… — он размял челюсть и облизал губы, проверяя их целостность. — Хватит возить передо мной своими соплями по полу. Зачем ты сюда пришёл? Поглумиться?! Посмеяться?! Так валяй — у меня целая ночь впереди!

После этих слов рядовой рассвирепел — хромая, он подошёл к Хантеру вплотную и, схватив того за волосы, начала бить по лицу правой рукой.

— Дело, сука, в том, — удар, — что я, — удар, — пытаюсь! — удар. — Пытаюсь поступить правильно! — удар. — А ты, сука, — удар, — нихера, — удар, — не, — удар, — понимаешь!

Когда взгляды двух мужчин пересеклись, Ларри обомлел. Да, Уильям понимал, что его лицо наверняка тогда подходило под понятие «жуткое» зрелище — боль намекала, но, по крайней мере, видеть он мог обеими глазами, а зубы оставались на местах.

И всё же, несмотря на боль, единственное, что он мог делать — улыбаться. «Ну давай», — пытался шепнуть он. Не получилось — кровь залила рот. Солдатик отскочил в слезах и забился под ближайшую колону, свернувшись в клубок:

— Не понимаешь… Не понимаешь… Не понимаешь… Не понимаешь…

Уилл ухмыльнулся, безразличным взглядом посмотрев на комок сожалений, сидящий напротив него. Единственное, что его волновало — кровь во рту, так что он сплюнул её рядом с собой и продолжил таращиться:

— Выговорился?

— Это не то… Не то, что я хотел…

— Охренительно ошибся. Самую малость, — в ответ не раздалось ничего, кроме всхлипов. — Так чего я там не понимаю?

Ответом вновь служила тишина. Пока солдат разбирался в себе, наёмник пытался разобраться с верёвками. Ему не везло — рамы окна были гладкие, идеально ровные, ни единого осколка или стёклышка, застрявшего после выстрела, ни единого болтика или шурупа, криво торчащего из рамы — ничего, чем можно было бы хоть медленно, но перерезать путы своего плена. Видимо, кто-то решил подстраховаться, прежде чем их вязать. «Сука-жизнь, — подумал себе Уилл. — Действительно — сука». В конце-концов успокоившись, Ларри сел напротив связанного Уильяма, смотрящего мрачным взглядом парню в глаза, и кинул тому под ноги горсть военных жетонов.

— Чего не понимаешь? Смотри, — он потянулся и достал первый жетон из кучи. — Ян Ирвин, помяни Господь его душу. Он всегда мог найти себе приключений на зад — грёбаный патриот. Какой к чёрту патриотизм, если даже страны не осталось? Этот пойдёт его сестре, — намотав цепь на ладонь, рядовой взял следующий. — Джим Хоккинс. Вечно он возился рядом с этим доктором — всё помочь хотел. А теперь всё, что от него осталась — бессонница Хименеса и сожаления. Джереми и Кларк Блэр. Оба в один день… Сука… Ты даже не представляешь, как мне придётся в глаза их сестре смотреть… И их матери! Двое сразу и нихрена… Нихрена, кроме этих грёбаных железяк не осталось, — Уилл молчал. — Марк Руди. Если что: «краткость — сестра таланта», — это про него — мог нормально говорить только с Кевином. Где же?.. А — вот он, — он поднял жетон за цепь и выставил перед собой. — Кевин Ли Алистер, собственной персоной. Вернее, всё, что о нём может теперь напоминать. Третья отрицательная… Юрий Марков. Знаешь, я никогда не любил этого лысого ублюдка, но… Теперь у меня странное ощущение — когда вокруг меня нет ни друзей, ни врагов…

— Одиночество.

— Джейсон Де Сильва. Девятое тридцатое две тысячи шестьдесят первый. Четыре дня до Дня рождения. как тебе такое, а? Бойд Леви и Рик… Ричард «Рик» Краузер, вернее. Эй, наёмник? Как думаешь, рай существует?

Уильям поднял глаза на парня и увидел ровно то же, что когда-то было с ним самим. На самом деле, в глубине души он надеялся, что подобное место и вправду есть. На земле, над землей, под землёй, в другой реальности или параллельной вселенной — неважно. Однако те, кто умер на его глазах, те, кто погиб ни за что и не из-за чего, вполне могли бы найти там то, что он им так сильно желал — второй шанс. Могли бы.

— Нет. Его нет. А если бы был — мы бы давно уничтожили бы его своими же руками.

— Жаль… Хотел бы я глянуть, как Леви издевательски хихикает над заиком-Риком в этой чёртовой белой рясе и с арфой в руке. Было бы забавно. Было бы… Да хоть что-нибудь было бы!

— Так к чему всё это?

— А ты не понял? Эти ребята — я рос с ними. Они — всё для меня. Один отряд, одни и те же подготовки, соседние койки… А теперь их всех нет. За один день. И некому