полиса в Иерусалиме и созданием им гимнасия. Эти меры по эллинизации иудеев получили поддержку Антиоха, и подобный союз царя с еврейскими эллинизаторами существовал, по крайней мере, до прямого запрета Антиохом иудейской религии в 167 году до н.э. Неясно другое – почему эллинизаторы характеризуются как םיבִּרַ – «многие». В 11 главе книги Даниила говорится םיברל וניבי םע יליכשמו «и разумные из народа вразумят многих» (Дан 11, 33). Таким образом, «многие» – это большинство простого народа, отличного от группы учителеймаскилим. Вероятно, указанная фраза позволяет сделать вывод о том, что первоначальные меры Ясона пользовались значительной поддержкой большинства жителей Иерусалима. Второй необычной чертой этого пассажа является употребление слова תירב «завет» в значении светского соглашения. Сторонники этой интерпретации приводят примеры аналогичного словоупотребления, среди которых особенно ярким является пассаж Первой книги Маккавейской: «В те дни вышли из Израиля сыны беззаконные и убеждали многих, говоря: пойдем и заключим союз с народами, окружающими нас, ибо с тех пор, как мы отделились от них, постигли нас многие бедствия. И добрым показалось это слово в глазах их» (1 Макк, 11–12). Вероятно, в данном случае принципиальную роль также играет выстраиваемая автором книги Даниила антитеза между Антиохом и первосвященником или даже Богом Израиля. Антиох называется «вождем» דיגנ, подобно первосвященнику (Дан 9, 25; Дан 11, 22), его войско называется םע «народ», противопоставляясь народу Израиля, а договор с эллинизаторами именуется תירב, словом, которым обычно именуется священный союз между Богом и Израилем. Все эти параллели, взятые в сопоставлении с видением Дан 8 и пассажами вроде Дан 11, 37, рисуют Антиоха в качестве полноценного предвосхищения фигуры антихриста.

Следующая фраза пророчества звучит как החָנְמִוּ חבֶַז תיבִּשְׁ י עַוּבשָּׁהַ יצִחֲוַ «и на полседмины отменит он жертвы и приношения». Очевидно, что автор книги Даниила говорил здесь об отмене жертвы, произошедшей вследствие установления в иерусалимском Храме языческого культа. Вопрос вызывает перевод выражения עוּבשָּׁהַ יצִחֲ – «половина седмины» или «середина седмины»? Оба варианта в принципе возможны как с точки зрения древнееврейского языка, так и с исторической точки зрения. Согласно расчетам автора книги Даниила, истинные жертвоприношения в Храме прекратились и на месте алтаря была установлена «мерзость запустения» в середине последней седмины, причем этот период должен был продолжаться до окончания семидесяти седмин, то есть в течение половины седмины. Вторая часть стиха звучит как םמֵֹשׁמְ םיצִוּקּשִׁ ףנַכְּ לעַוְ «и на крыле мерзость опустошающая». При толковании этого пассажа перед комментаторами встает целый ряд сложностей. Первая из них связана с интерпретацией слова ףנַכְּ ‘крыло’. Что имеется в виду под крылом и где должна быть локализована «мерзость запустения»? По мнению многих экзегетов под крылом следует понимать какую-то часть храмовых строений или деталей храмового убранства, где Антиохом была размещена языческая символика или воздвигнут языческий алтарь[574]. Другое распространенное толкование состоит в том, что текст в данном случае испорчен и его следует читать как םנכ לע «на месте их» – на том месте, где ранее приносились жертвы, будет «мерзость запустения», то есть языческий алтарь[575].

Что следует понимать под םמֵֹשׁמְ םיצִוּקּשִׁ , «мерзостями опустошающей»? Слово םיצִוּקּשִׁ всегда имеет в Библии негативный контекст, связанный с языческими божествами или языческими жертвоприношениями. Скорее всего, автор книги Даниила имел в виду языческий алтарь, воздвигнутый на месте алтаря иерусалимского Храма, или приносившиеся на нем языческие жертвы[576]. Теории, возводящие םמֵֹשׁמְ םיצִוּקּשִׁ к искаженному имени небесного финикийского божества «Баал-шомем»[577] или идентифицирующие с ней метеориты, которые были укреплены Антиохом на алтаре иерусалимского Храма в качестве объекта астрального культа,[578] представляются менее убедительными и требующими большего количества дополнительных предположений и построений, чем приведенное выше толкование. Другой проблемой, встающей здесь перед комментаторами, является толкование грамматического отношения между терминами в словосочетании – идет ли речь об «опустошающей мерзости» или «мерзости опустошителя». В данном случае мы солидаризируемся с мнением Дж. Ласта, считающего, что под «опустошителем» здесь подразумевается Антиох Епифан[579].

Последняя фраза пророчества о 70 седминах звучит как םמֵוֹשׁ לעַ ךְתַּתִּ הְ צָרָחֱנֶוְ הלָכָּ דעַוְ, что в Синодальном тексте передано как «окончательная предопределенная гибель постигнет опустошителя». Очевидно, что автор книги Даниила говорит здесь о гибели Антиоха, предсказание которой он в дальнейшем повторяет в 11 главе своего сочинения. Здесь мы снова видим аллюзию на Ис 10 – божественный гнев на этот раз обращается против Антиоха, и предсказанная в книге Исаии «предопределенная погибель» предрекается самому опустошителю Иерусалима. По мысли автора книги Даниила, гибелью Антиоха завершается период 70 седмин и наступает царство «святых Всевышнего», предсказанное еще в арамейской части книги Даниила. Именно после окончания 70 седмин должна реализоваться цель, для которой был предначертан этот срок, – должны воцариться «правда вечная», исполниться мессианские предсказания пророков и произойти очищение и новое освящение Храма (Дан 9, 24)[580].

История экзегетики

Пророчество о 70 седминах традиционно вызывало огромный интерес со стороны экзегетов. Известно такое количество его толкований, что Дж. Монтгомери справедливо назвал исследования этого пророчества «Мрачным Болотом ветхозаветной критики»[581]. Большинство христианских комментаторов посвятило значительную часть своих усилий попыткам найти в этом предсказании хронологические указания на дату пришествия Иисуса Христа. Тем не менее, как мы увидим далее, толкование 70 седмин развивалось в течение длительного периода, и христологическая интерпретация получила признание комментаторов только с течением времени. Уже в древности сложилось несколько основных способов интерпретации 70 седмин[582].

Древнейшее понимание связывало 70 седмин с событиями Маккавейских войн. Оригинальный замысел автора был хорошо понятен его первым читателям и последовавшие вскоре за написанием книги Даниила смерть Антиоха и очищение Храма были восприняты как исполнение его предсказаний. Память об этом оригинальном толковании книги Даниила удерживалась по крайней мере в течение II-I веков до н.э. Так, в Первой книге Маккавейской мы читаем, что после запрета Антиохом иудейской религии «в пятнадцатый день Кислева, сто сорок пятого года, устроили на жертвеннике мерзость запустения, и в городах Иудейских вокруг построили жертвенники» (1 Макк 1, 54). Как видно, выражение «мерзость запустения» употребляется здесь в том же смысле, что и в книге Даниила. Косвенные указания на оригинальное понимание 70 седмин мы находим и в переводе Септуагинты, выполненном в Александрии в конце II– начале I века до н.э. В нем стих Дан 9, 26 передается как καὶ μετὰ ἑπτὰ καὶ ἑβδομήκοντα καὶ ἑξήκοντα δύο ἀποσταθήσεται χρῖσμα καὶ οὐκ ἔσται – «и после 7, 70 и 62 истребится помазание и нет его». В данном случае переводчик говорит о годах,