‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не знаю. Не могу сказать.

А отчасти горько, больно понимать, что меня бросили, что от меня отвернулись и ушли, не удостоив ни словом, ни взглядом, будто я по своей доброй воле напросилась в попаданки, будто всё это время я скрывала правду лишь потому, что мне нравилось водить окружающих за нос.

Ещё и с нами поехал… зачем? Мучить меня своим присутствием и осознанием, что я собственными ногами растоптала всё хорошее, что между нами было, обманула и подставила под удар?

Нет, лучше и впрямь думать об этом поменьше, иначе с ума сойти можно и отнюдь не так, как прошлой ночью.

До кровати я добралась первая – Эветьен уступил мне и ванную, и гардеробную. Прихватив томик по истории, одолженный женихом ещё во дворце, нырнула под одеяло, устроилась поудобнее и продолжила читать о периоде царствования Эрнесто Второго и его супруги Иванны, прозванной андрийской лисицей – по месту рождения, за рыжие волосы и хитрость, изворотливость, расчётливость и ум, полагавшийся в те годы не женским. Собственно Эрнесто толком и не правил, за него это делала супруга, причём довольно успешно. Правда, большую часть времени Иванне приходилось прикрываться благоверным, ибо где это видано, чтоб женщина, которую сами боги поставили ниже мужчин, венец правящей императрицы носила? Благословенная Франская империя это вам не какая-нибудь презренная Вайленсия с её богопротивными нравами…

Эветьен вернулся в спальню, одетый в чёрные штаны из мягкой на вид ткани и бежевую рубашку с – вот чудеса! – пуговицами сбоку вместо дурацких шнуровок. Пожалуй, я бы назвала этот комплект средневековой пижамой, но вслух повторять не стала. Рубашку Эветьен сразу снял – и зачем надевал, спрашивается? – устроился на второй половине кровати, взял со столика небольшую тонкую книжку, практически брошюрку, открыл и тоже углубился в чтение.

Так, наверное, и выглядит супружеская жизнь лет через десять после свадьбы.

А ведь мы даже не женаты.

Покосившись на Эветьена и убедившись, что он не обращает на меня внимания, я уткнулась в свою книгу. Прочитала ещё пару страниц, затем вернулась к началу, покопалась в памяти.

– Эветьен?

– Да?

– Почему в исторических хрониках, которые я читала в библиотеке Эй-Форийи, не упоминалось ни одной правящей императрицы и вообще всячески подчёркивалось, что женщин до власти не допускали, а в этой книге подробно рассказано о фактическом правлении супруги Эрнесто Второго?

– Потому что я дал тебе менее распространённое издание, – ответил Эветьен, не отрываясь от брошюрки. – В официальных хрониках годы правления андрийской лисицы предпочитают обходить стороной, делая ударение на недостатках её мужа и желании Иванны посадить старшего сына на трон прежде, чем его отец сложил с себя императорский венец.

– Сплошной сексизм и мизогиния, – проворчала я. – И это с матриархальной страной под боком.

– Именно поэтому, Алия, – Эветьен перелистнул страницу-другую и вдруг придвинулся ближе ко мне, повернул книжку так, чтобы я могла посмотреть. – Взгляни.

На желтоватой странице был изображён жезл, длинный, с рунами на ручке и небольшим шаром, укреплённым в оголовье. Схематичный, но в разы более аккуратный, чёткий и узнаваемый, нежели моя мазня по памяти.

– Похож на тот, что ты видела?

– Да, – я опустила взгляд на подпись внизу, но буквы оказались незнакомыми. – Я не понимаю, что тут написано.

– Едва ли Асфоделии – и тебе – известен вайленский язык.

– А ты его знаешь?

– Конечно, – Эветьен удивлённо посмотрел на меня. – Наша бабушка со стороны отца родом из Вайленсии. Мы все говорим на языке её родины, кто-то лучше, кто-то хуже.

– Тисон тоже?

– Лет пять назад говорил вполне сносно.

– Ты у него экзамен по иностранному языку принимал, что ли?

– Я тогда ездил по делам в Вайленсию, пробыл там полгода. Однажды удалось уговорить Тисона приехать на две недели… в обход правил ордена.

– И что вы там делали две недели? – заинтересовалась я.

– Навещали родовое гнездо нашей бабушки, – отрезал Эветьен тоном, намекающим недвусмысленно, что больших подробностей я не дождусь. – Жезлы относятся к группе активных артефактов, основная их функция – накопление, усиление и направление энергии владельца. При исходном слабом даре помогают сконцентрировать силу, повышают и расширяют его возможности. Не до бесконечности, разумеется, но подспорье неплохое.

– Зачем тогда купировать слабый дар, если можно выдать такой жезл и в мгновение ока сделать из рекрутёра настоящего бойца? – удивилась я.

– Потому что жезл должен либо изначально изготавливаться под заказ для конкретного человека, либо в течение определённого срока настраиваться на будущего хозяина. Первое дорого, второе долго. Жезлы, подобно большинству артефактов, обладают своего рода памятью и весьма неохотно принимают нового владельца. Известны случаи, когда активные артефакты вовсе отказывались работать с другим человеком. Закатникам невыгодно тратить время и силы своих артефакторов на изготовление фактически персонального оружия, которое впоследствии, может статься, не получится использовать повторно, забрать и передать другому. Купировать слабый дар проще.

– Ещё можно на этом кое-какое баблишко срубить, – я поймала недоумённый взгляд Эветьена и «перевела»: – Денежку лишнюю заработать.

– И это тоже. Да и допускать в закатные обители кого попало, лишь бы дар был… – Эветьен качнул головой, без слов поясняя, что это отнюдь не то, к чему стремятся имперские маги.

– Значит, Асфоделия смогла всё провернуть благодаря своему жезлу?

– Скорее всего.

– Где она его, интересно, раздобыла? Ведь не сделали же его для неё по спецзаказу?

– Вряд ли. Вероятно, попал в её руки случайно или был где-то приобретён. Любопытно, как долго он у неё пробыл, как она сумела настроить его под себя…

– Похоже, она много что знала, что не входило в образование добропорядочной юной фрайнэ… если даже записи на мёртвом языке вела.

И наверняка Эветьен не отказался бы от информации из головы настоящей Асфоделии. Всяко полезнее того вороха бестолковых, по сути, знаний о моём мире. Что Эветьен планирует делать с моими историями об автомобилях, самолётах и интернете? Научные труды по ним не напишешь, в лучшем случае фантастический роман. Говорить во всеуслышание тоже не будешь, если нет намерений прикладывать меня в качестве доказательства. И вообще этот странный мужчина за весь день ни словом, ни взглядом не намекнул на мой адюльтер у него под носом. Вёл себя так, словно ничего особенного не произошло, со мной беседовал сугубо на отвлечённые темы, не касающиеся прошлой ночи и сегодняшнего утра, не комментировал ни мрачное лицо брата, ни наше с Тисоном демонстративное игнорирование друг друга. Жениться на неверной суженой явно не передумал и даже сейчас преспокойно находился со мной в одной постели и обсуждал предметы, далёкие от измен.