– Есть ещё один момент, порождающий немало вопросов, – добавил Эветьен. – Я читал сообщения эмиссаров, отправленных за Асфоделией, и позднее лично с ними беседовал, но никто не упомянул о жезле, хотя едва ли она могла не воспользоваться им в столь важный, ответственный момент, а окружающие – не заметить этого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– То есть эмиссары жезла не видели? – опешила я. – Асфоделия была без него? И после его тоже никто не видел? Или девушку попросту сгребли в охапку и поскорее утащили на корабль, не глядя по сторонам?

– Да, – Эветьен слегка поморщился, не одобряя ни такой постыдной поспешности, ни столь вопиющей небрежности. – Можно предположить, что он остался в родовом поместье Тиаго.

– А та палка, которую я заметила у напавшего? – я напрягла память, но из-за слишком яркого света, смазавшего очертания, жезл в руке фигуры казался именно палкой, без деталей и точной идентификации. – Второй жезл? Не многовато ли их вдруг стало?

– Многовато, – согласился Эветьен и перевернул страницу.

– Там есть ещё что-то интересное? – я закрыла свою книгу, отложила томик на столик с другой стороны кровати и сама придвинулась ближе, заглянула с любопытством в брошюрку.

– Есть. Почитать?

– Давай… если тебе не трудно, конечно.

– Не трудно.

Читал Эветьен неторопливо, с выражением, словно художественное произведение, и сразу переводил для меня, поскольку мягкий, певучий вайленский хоть и звучал красиво, почти как эльфийский какой-нибудь, но при том оставался совершенно непонятным. Под классификацию артефактов и отличия пассивных от активных я и заснула.

* * *

Проснулась от звуков шагов по комнате и вкрадчивого шороха одежды, вернувшими вдруг во времена, когда родители были живы и жили мы вчетвером в одной квартире. Я тогда работала сменами и в будние дни, на которые приходились выходные, по утрам отсыпалась, а Света, трудившаяся на обычной пятидневке, вставала и собиралась на работу. Иногда я дрыхла без задних лап, иногда просыпалась и закрывала за сестрой дверь, иногда лишь слышала смутно, как Света ходила по комнате, помнившей нас обеих с младенчества, шуршала одеждой, вздыхала. Казалось, это было совсем недавно… и безумно давно.

Вечность назад.

В прошлой жизни.

В другом мире.

Открыв глаза, обнаружила, что в спальне ещё сумрачно, шторы задёрнуты, а на столике горела свеча – даже во дворцах их зажигали, когда не было необходимости освещать сферой всё или большую часть помещения. Сама я расположилась на середине кровати и примятая подушка рядом вкупе с криво лежащим одеялом говорили красноречиво, что за ночь я так и не сподобилась отодвинуться от Эветьена на свою половину. И понять бы, что делать с этими метаниями между двумя мужчинами, но не знаешь, надо ли?

Одного я не могу выбрать, даже если сильно захочу.

От другого не желаю отказываться и дело не только и не столько в удобстве, стабильности и защите.

Когда всё так переменилось, встало с ног на голову? Когда появилась эта потребность в обоих, вроде несильная, не сводящая с ума, чтобы с чувствами бурлящими и страстями на разрыв аорты, но растущая исподволь, крепнущая потихоньку день ото дня?

Чёрт его знает.

Страшно, если Тисон так и будет смотреть мимо меня, не видя, не слыша, не желая заговаривать.

Страшно, если Эветьену надоест притворяться, что мой адюльтер не имеет значения, что моё происхождение интересует его больше, чем то, с кем я сплю за его спиной.

Перевернувшись на спину, заметила, что дверь в гардеробную приоткрыта и оттуда лился свет ярче трепещущего свечного огонька. Спустя минуту створка распахнулась шире, и Эветьен, уже закончивший облачаться в повседневный придворный костюм, вышел из гардеробной, на ходу застёгивая верхние пуговицы на кафтане.

– Я тебя разбудил? Извини.

– Ничего. Ты куда так рано?

– Во дворец. Спи, я постараюсь больше не шуметь.

Ну да, служба есть служба, даже в царских палатах при сиятельном государе.

Я откинула одеяло, встала с кровати, нашла на кресле халат и, надев, наведалась в ванную. Наскоро привела себя в вид более благочинный и спустилась вслед за Эветьеном в холл.

– А ты куда? – удивился он.

– Тебя проводить.

Готовлюсь вот к роли жены. Хотя, подозреваю, у них тут такие проводы мужа на работу не приняты.

– Это необязательно.

Я лишь плечами пожала.

– Но радует.

– Правда?

– Конечно, – Эветьен шагнул вплотную ко мне, коснулся моих губ лёгким поцелуем. Отстранился, посмотрел на меня в свете сферы и поцеловал снова, чуть настойчивее, увереннее.

Не стала изображать ни недотрогу, ни обиженку. Первое поздно, второе глупо и нечестно по отношению к Эветьену.

– Постараюсь вернуться к ужину, – заметил, отступив от меня.

– Хорошего дня, – пожелала я искренне.

Эветьен открыл парадную дверь, вышел. Я помахала ему рукой с порога, закрыла и заперла дверь и неторопливо поднялась по лестнице.

Впервые за всё время, проведённое в этом мире, мне предстояло целый день быть одной, не считая небольшого штата прислуги, и заниматься тем, чем хотелось, – ну, или чем я могла здесь заняться. Не надо куда-то идти, спешить на завтрак, или в храм, или на какое-нибудь увеселительное мероприятие, явка на котором обязательна. Впервые я предоставлена сама себе…

Или нет.

Потому что на втором этаже я столкнулась с Тисоном, выходящим из ванной.

Штаны обычные, чёрные и белая рубашка с приснопамятными завязками-шнуровками, ныне распущенными свободно.

Наверное, пижамки с нормальными пуговицами в ордене не выдавали.

Несколько секунд мы растерянно смотрели друг на друга в полумраке коридора, словно в последнюю очередь рассчитывали на нечаянную встречу, затем я направилась к двери в хозяйскую спальню.

– Ала… – Тисон внезапно шагнул мне наперерез, и я замерла.

Ещё один будет имя моё многострадальное коверкать.