Покончив с обязательными приготовлениями ко сну, я обошла все помещения, проверила все углы и окна за компанию. Да, внезапно проснувшаяся паранойя, она такая – обожжешься разок на молоке и сразу начинаешь дуть на всё подряд.

На всякий пожарный случай выглянула в коридор и чуть не заорала благим матом, увидев замершую с другой стороны порога тёмную фигуру.

– Чёрт побери, Тисон! – я схватилась за зачастившее сердце. – Какого хрена ты тут торчишь?

– Охраняю тебя, – выдал Тисон невозмутимо. – Я по-прежнему считаю, что тебе пока нельзя оставаться одной, тем более на всю ночь, а Жизель, сколь понимаю, вернётся не скоро.

– Я не одна, со мной Кили.

– Хорошо, – кивнул мужчина, но с места не сдвинулся.

С минуту я наблюдала, как он стоит возле двери наподобие стражника, вглядываясь в сумрачный коридор.

– Будешь всю ночь за часового?

– Да.

– На ногах, на сквозняке и без возможности поспать?

– Да.

Распахнув створку шире, я отступила в глубь гостиной, повернулась к нерешительно мнущейся служанке.

– Спасибо за помощь, Кили, можешь идти. Увидимся утром.

– Но, фрайнэ… – залепетала девушка, испуганно округлив глаза. – Как же так… вы же велели…

– Передумала, – перебила я. – Спокойной ночи, Кили.

Девичьи пальчики стиснули чёрную юбку форменного платья, губы поджались неодобрительно, в синих глазах мелькнула тень полудетской обиды. Однако перечить дальше Кили не осмелилась, присела и с тихим: «Добрых снов, фрайнэ», – выскочила вон.

– Заходи.

– Не нужно, Асфоделия, – отозвался Тисон. – И зря ты отослала служанку.

– Тисон, раз уж ты взялся меня сторожить, то можешь это делать и в гостиной, где тепло и есть где посидеть… и даже поспать, если захочешь, – я покосилась на тюфяк, который Кили выудила невесть откуда и сноровисто разложила на полу. – Я буду в спальне, до утра носа оттуда не высуну и тебя не побеспокою… честное пионерское. Правда, я пионером не была, к моменту, когда я пошла в школу, всё это стало прошлым… – и несу какую-то ерунду.

Поколебавшись, Тисон всё же переступил порог. Я закрыла дверь и поскорее юркнула в спальню. Погасила сферу и в слабом свете пламени в камине забралась в постель, накрылась едва ли не с головой.

Я действительно собиралась спать. Честно! Просто… Морфей ко мне не спешил. Я ворочалась беспокойно с боку на бок, по сто раз прокручивала в голове нападение, искала причины, перебирала возможных недоброжелателей и иногда поглядывала на дверь, ведущую в гостиную. Последнее выходило само собой, я даже не сразу отмечала, что таращусь на эту чёртову створку, будто на телефон в ожидании звонка от понравившегося парня. Наконец встала, на цыпочках пересекла спальню и приоткрыла дверь. Сугубо дабы убедиться, что Тисон устроился со всем возможным удобством.

Дожила, называется, на старости лет. Бегаю проверять, как там мой рыцарь, не дует ли ему где…

Дует тут только мне. Сквозняк завёлся. В мозгах, угу.

Тисон сидел в кресле возле камина, в пол-оборота ко мне, вытянув ноги и поглядывая на дверь парадного входа. Форменную хламиду снял, и теперь она висела на спинке второго кресла. Я уж собралась было закрыть дверь и сделать вид, что меня здесь вовсе не было, но Тисон вдруг встрепенулся и резко повернулся ко мне.

– Асфоделия? – он поднялся, направился к проёму, рассматривая меня с такой тревогой, что неловко стало. – Что-то случилось?

– А, нет-нет, ничего. Не беспокойся, я просто… проверяла.

– Что именно?

– Как ты тут… устроился, – прозвучало на диво неубедительно. Я указала на пол. – Видишь, и из спальни не выхожу.

Тисон кивнул, замер в паре шагов от порога. И куртка расстёгнута наполовину, открывая белую рубашку и шнуровку у ворота. Так я и не выяснила, почему к мужским рубашкам пуговицы не пришивают…

– Ладно… пойду я… спать.

– Добрых снов, Асфоделия.

– Добрых, – откликнулась я.

Но с места не сдвинулась, будто корни пустить успела.

Тисон тоже.

– Как думаешь, кто это мог быть? – спросила после короткой паузы. – Ну, напавший.

– Одарённый, сильный и очевидно хорошо ориентирующийся во дворце… едва ли здесь много подобных ему. Мало кому удаётся скрыть сильный дар от закатников.

– А если он не из числа придворных? – предположила я. – Когда мы… с Эветьеном выбирались в город, он вывел меня из Эй-Форийи какими-то окольными путями, через служебные помещения, где никто на нас даже не посмотрел… и если одеться так же неприметно, как мы, и знать, куда идти, то…

– В Эй-Форийе не было ни единой попытки нападения, – напомнил Тисон.

– Да… ещё одна странность, которой я не могу найти объяснения, разве что он в столице остался, а не полетел со всем двором.

– Вполне возможно.

– Но он точно не закатник?

– Нет. Адепты Заката действуют иначе, да и проверка должна была если не убедить их в твоей неодарённости, то хотя бы дать понять, что Его императорское величество не заинтересован в огласке.

Убедить она их, конечно, не убедила – какой адекватный закатник поверит, что девица, о колдовских талантах которой ходит столько интригующих слухов, внезапно оказалась маглом, – однако и впрямь могла предостеречь. Вот очередная местная странность – закатники против женщин-магов, но страстно обожают сильный дар. И если вдруг попадается особо одарённая девушка – не верю, что таких в Империи нет в принципе, – как тогда орден разрешает неминуемую дилемму?

Минуту-другую мы молчали. Порог разделял нас почище настоящей стены, и я не знала, что будет, если я переступлю эту черту.

Я могла, да.

Но мало приятного напороться на холодный отказ.

И вообще… нельзя. Потому что нехорошо, неправильно и… жарко в комнатах как-то. Интересно, когда воздух успел так накалиться? Или это у меня начинается дефицит кислорода в присутствии Тисона?

– Тисон, – выдохнула я и привалилась к косяку, на самой этой растреклятой условной границе.

– Асфоделия, – он всё-таки сделал шаг навстречу, остановился на расстоянии вытянутой руки.

Всего-то раз. Один-единственный, и другого уже не будет.

Не должно быть.

Ох, прав был Тисон, когда сказал, что не нужно. Ох, как прав… а я, наивная дева немного за тридцать, вообразила, что ничего страшного. Взрослые же люди, умеем желания и хотелки усмирять… вон как успешно в прошлый раз усмирила. Глазом моргнуть не успела, как оказалась на тумбочке, ко всему готовая и на всё согласная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍