прямо посредине – пряничный, а в нем живет Баба-яга. У ней, вероятно, стоит радио на окне, чтобы не скучно было, а сама она служит контролершей в кино; но прежнего домика своего не решилась покинуть. Я забыл рассказать, что в воскресенье, когда мы с г-жой Шустер и Горкиным были в кино, там показан был один коротенький фильм «цветного кино» – не раскрашенный, а снятый по двухцветному принципу, красные и зеленоватые кадры по очереди. Природа, люди, зелень, море и т. д. выходят плоховато, но, например, перламутр или стекло – удивительно ловко. Все же это еще очень не совершенно. …Вот этот общий вид… Здесь очень ясно видна граница старого и нового города. На первом плане – готический собор, не из бурого камня, как Кельнский (очень похожий по цвету на старого, облезлого бурого медведя), и не из песочно-желтого, как Nôtre-Dame, а из красного. За ним проходит улица, которая разграничивает обе части города так резко, что если вглядеться, то можно подумать, что открытка смонтирована из двух разных снимков. Майн невелик и совсем не оживлен, в противоположность Рейну. Зато страшно велик и столь же оживлен вокзал – река нашего века. С него ежесуточно отходит, Карлушенька, 280 поездов, и столько же приходит. Сам считал по расписанию, Карлинька! Твой сынок

…Татьянушка, припас тебе хороший общий вид. Здесь опять сама найди Ратушу и резной домик. Купол вдали – Schauspielhaus[291], прегадкое здание, еще хуже Рейхстага. Ходили мы сегодня с Немцовой (уж после обеда с Bethe) по всем этим местам. Уже темнело, лил проливной дождь, и все-таки было очень интересно. Вокзал находится примерно там, где я поставил крестик, но на открытке ничего не видно. Зашли в универмаг, который тут хуже Дортмундского (!), но все же игрушечный отдел занимает целый этаж. Очень странно локализованы фабричные зоны влияния: здесь, как и в Берлине, разительно преобладают Бинги[292]. А в Дортмунде и Дюссельдорфе их совсем нет. Да, еще надо написать про трамваи! Моторные вагоны обычны, а новые прицепы очень веселые внутри.

Что скажешь об этой открытке, Мерьга? Если не скажешь, что Доктор – умник, что такую после великих трудов раскопал, то уж я и не знаю. Прицепы тут устроены «по-пульмановски», то есть при планировке, как в московском трамвае, гораздо просторнее, диваны мягкие, под кожу, и между ними у окон столики. Зачем столики, никто не знает, но очень уютно. На вокзале же – 23 перрона. Интересного в магазинах ничего не видал, и книжек новых тоже не попадалось. Вообще, очевидно, у меня понемногу закрываются занавесочки. Я не утомился, но впечатлительность уже устает. ‹…›

Анютонька, знаешь ли, дружок, может быть, я смогу приехать и несколько ранее предположенного срока. В конечном счете все будет зависеть от атласа. Понимаешь, я себя очень хорошо чувствую, и настроение хорошее, но начинаю ощущать так: хорошего – понемножку. Я по природе не очень турист, и мозги уже несколько утомляются. Надо отдохнуть. Но, понимаешь, я вообще-то ничуть не устал, да и не с чего, я только говорю о впечатлительности. Опять мечтаю о домашнем очаге, о всех ваших вкусностях, к которым я за оставшийся срок постараюсь уж добавить еще. Целую крепко-крепко и 2 срочных поручения: 1) что пылесоска, и 2) что лорнетка! Убию, ЗЛОДЭЙКА! Спокойной ночи, ау! Коль

<Франкфурт-на-Майне, 1/XII>

Декабрьский привет вам всем, мои хорошие москвичи! Здесь не пахнет декабрем; наоборот, сегодня совсем тепло и хоть и не ясно, но и дождя нет, а то и дело проглядывает солнышко. Вчера, бросив вам «стадо открыток», я пошел в кино на «Пата и Паташона»[293], довольно забавный, но преглупый фильм, – просто чтобы не скучать вечер. А из кино направился на вокзал и попал на интересное время (от 22:30 до 23:30), когда приходит целый пакет транзитных экспрессов. Тут найдется что рассказать, и, право же, вокзал куда интереснее кино! Во-первых, его поперечная Halle[294], от которой отходят все перроны, имеет 280 метров длины – это больше ГУМа! И вдвое шире каждой из галерей последнего. Размеры перекрытий над перронами воображайте сами или найдите в книжках. Повсюду стоят щиты с перечнями поездов в хронологическом порядке, белые для Ankunft и желтые для Abfahrt. Bahnsteig[295]. Когда я пришел, ближайший поезд был, кажется, из Голландии, в 22:36. Я поглядел на часы – 22:30. Пошел, взял перронный билет, опять подхожу к часам – 22:33. Гляжу – два огня вдали идут, приближаются. Нет, не может быть, чтобы пришел раньше времени. Смотрю, катит как раз на нужный перрон, а на часах еще 22:34. Тащит его маффеевский «пасифик», с которого скопирован наш Су[296]. Вкатился, идет все медленнее, тормозит. Вот совсем близко подъехал к тупику, все тише идет. Останавливается… Вот, зашипев, остановился. В то мгновение, как он испускал последний вздох, я повернул голову к часам: стрелка перескакивала на 22:36. Таких фокусов я и не ожидал. Я пошел на перрон и не мог уйти целый час, до того было интересно, хотя безумно трудно описать. На вокзале царит спокойное и точное движение. То и дело, то на ближних перронах, то совсем где-то вдали приходят и уходят поезда. Пассажирские, с вагонами-купейчиками, скорые – с проходными FD-Zug’ами[297], с Mitropa’ми[298]. К пришедшему транзитному скорому подбегает паровозик 1С0, подхватывает несколько концевых вагонов для перецепки и увозит. В это время, громко запыхтев, уходит пассажирский поезд с одного из соседних перронов. А вдали, на другой конец вокзала вкатываются сразу два: один со стареньким почтенным 2С0, а другой из проходных двухосных 3‐х классов, точь-в-точь как наши дачные, подают задним ходом. А наш маневровый уже вернулся опять и катит вагоны обратно к скорому составу, но одного, Голландских ЖД, уже не хватает – где-то остался. А в это время по другую стóрону пути, на низеньком багажном перроне, усердно, но не торопливо, грузят багаж из вагона на тележку; вот выгрузили, повезли 10 шагов к будочке лифта, вкатили. В будочке закрываются двери сверху и снизу, как в «Багдадском воре». А кто это бежит, кутаясь в паровое боа, на один из ближайших перронов? Какой-нибудь FD-Zug c тремя красными 6-осными «митропами» и тремя пассажирскими микстами 1–2 класса, предводимый чудовищным «пасификом». Тем временем наш маневровый подвел вагоны куда надо, сцепщик соскочил, отцепил тормозные рукава, отбил краны и ждет. Вот буфера столкнулись и сжались; он быстро натянул петлю на крюк, замкнул рукопожатие тормозных труб, и вот уже он, как белка,