– Наверняка им так и положено, – глубокомысленно заявляет Джорджия.

Мы обе улыбаемся. Но я чувствую, что от чего-то отмахиваюсь. Может от мысли, что Фрост имел в виду войну с Джойвудами и расплату за силу, которой у меня быть не должно? И может быть, это случится сегодня ночью. Или он имел в виду нечто большее?

Что бы там ни было, я встречу это с высоко поднятой головой. Они не могут напасть на нас теперь, когда мы спасли Сант-Киприан. И, возможно, все ведьмовское сообщество. Джейкоб ведь сам сказал – все почувствовали, что мы сделали сегодня.

Мы с Ребеккой были во главе происходящего. Возможно, наказание грядет, но они вряд ли могут стереть нам память после того, как мы спасли город. Я прослежу, чтобы Кэрол об этом узнала. Возможно, даже из презентации в PowerPoint. Или даже двух.

Мы идем к дому в лучах лунного света. Фамильяры разбежались – у них своя загадочная жизнь и свои способы восстанавливаться.

С каждым шагом я чувствую, как ко мне возвращаются силы, но я еще не окрепла. Даже когда мы с Джейкобом доходим до дома, нам все еще нужна помощь, чтобы подняться по ступеням, словно за одну ночь мы постарели на сотни лет.

– Мы плетемся так, словно стали ровесниками Фроста, – посмеиваюсь я, с трудом забираясь по ступенькам.

– Обхохочешься. – Джейкоб с теплотой смотрит на меня.

С такой приятной теплотой. Мы еще не успели присесть, а Элоуин с видом хозяйки топает на кухню и возвращается с подносом, на котором стоят кружки с чаем. Она дает каждому по одной и Зандеру тоже. А потом плюхается в глубокое кресло Джейкоба.

Мы сидим. Все с кружками. Мы измотаны. Мы выдохлись. Но все в приподнятом настроении, хотя и устали, потому что мы справились. Мы остановили наводнение. И, возможно, впереди нас ждут еще битвы, но не сейчас. Не в эту минуту. И если этот момент не достоин речи лидера, то какой вообще достоин?

Я пытаюсь встать, но Джейкоб крепко держит меня у себя на коленях.

– Хочешь толкнуть речь – делай это сидя.

Я все равно сомневаюсь, что долго бы простояла на ногах, хотя мне трудно себе в этом признаться.

– Когда я была на дне…

Элоуин поднимает руку.

– Нам действительно так уж необходимо переживать все заново? Я и так отлично помню произошедшее, – содрогается она. – Мы думали, что потеряли тебя.

Я внимательно смотрю на лица своих друзей. Зандер уставился в свою кружку, Джорджия сглатывает слезы, но когда я поворачиваюсь к Джейкобу, то вижу его каменное лицо.

– Мы потеряли тебя на минуту или две, – говорит он тихо. – Но я знал, что ты выкарабкаешься.

У меня перехватывает дыхание, но я с усилием делаю вдох. Доверие, Любовь. Вот что спасло нас сегодня. А не принесенная жертва. И даже не хорошо реализованный план.

– Кэсси помогла мне. – Я вдруг осознаю, что она была единственной, кто в тот момент мог это сделать, поскольку остальные были заняты… Они пытались остановить катастрофическое наводнение.

– Для этого и нужны фамильяры, – объясняет Зандер. – Это их суть.

Так же, как и ведьмы. Это не то, кто мы есть, а наша суть. И сегодня ночью я глубоко прочувствовала эту истину. Я снова делаю глубокий вдох и поднимаю кружку.

– У меня тост.

– Я надеюсь, он в нашу честь, – сухо бросает Элоуин.

– О да, он за нас. И за наш обалденный ковен. За спасение города. И мира. За нас, и…

Джейкоб сжимает мою руку.

«Не надо продолжать, Эм. То, что грядет, все равно случится».

К сожалению, он прав. Воин во мне уже готов сконцентрироваться на следующем шаге, на следующей битве, но все же мы сейчас можем просто насладиться победой, доставшейся нам с таким трудом.

К тому же Джойвуды не заставят долго себя ждать и довольно скоро проявят свое неудовольствие.

– Итак, за нас, – произношу я тост. – За любовь и доверие, и больше всего – за свет, что победил тьму. Мы проследим, чтобы всегда было именно так.

– Еще как проследим. – Зандер, к нашему удивлению, чокается кружками с Элоуин без всяких язвительных и обидных комментариев. Может, нам есть на что надеяться? Наверное, надежда есть всегда.

Мы сидим молча, наслаждаясь присутствием друг друга и восстанавливающим силы чаем Элоуин.

– Скорее всего, они подождут полуночи. Как думаете? – чуть погодя спрашивает Элоуин. – Лучшее время для стирания памяти.

– Возможно, – попивая свой чай, с удивительным хладнокровием откликается Джорджия. – Значит, у нас есть час или два на отдых.

– Фамильяры предупредят нас о приближении Джойвудов, – говорит Джейкоб, но смотрит только на меня. – Эмерсон, тебе лучше пойти наверх, поспать немного.

– Но сначала допей чай, – настаивает Элоуин.

Я одним глотком допиваю его. Скорее бы ко мне вернулись силы. Джейкоб делает то же самое. Не думаю, что ему нравится ходить при поддержке Зандера, так же как и мне – видеть, насколько он вымотан из-за меня.

– Вы оба, – настаивает Джорджия, похлопывая Джейкоба по спине так, словно он ее кот, – потратили слишком много энергии. Отдохните, а мы вас разбудим, когда придет время.

И вдруг мы с глухим стуком приземляемся в комнате Джейкоба, и каким-то чудом нам удается не упасть. Наверное, это благодаря чаю.

– Джорджия переместила нас в нашу комнату. – Я смеюсь. Кажется, у меня началась легкая истерика. А потом я понимаю, что сказала «наша комната».

Губы Джейкоба растянулись в улыбке, поскольку он тоже обратил на это внимание и принял мои слова как должное. Ведь каким-то образом комната стала нашей, хотя она принадлежит ему.

– Смотри, – говорит он, указывая на окно. Он встает позади меня, приобнимает, и я прижимаюсь к нему спиной. Это мое самое любимое место в его доме. Мы смотрим на Сант-Киприан. На три светлые реки и место их слияния, такие, какими они и должны быть, потому что мы победили тьму. Мы смогли.

Джейкоб делает нечто такое, что возвращает мое внимание к пульсирующему центру силы внутри слияния – тому месту, где я была на грани смерти, смирилась с ней и ожила снова.

Теперь я вижу все очень четко. Незамутненное тьмой, слияние рек пронизано светом. Оно сверкает, оно прекрасно, оно придает городу силы, и не только ему, но и миру, да и нам самим.

Джейкоб целует меня в затылок.

– Пойдем. Отдохнем. Ты нужна нам на главной битве, когда Кэрол придет вершить свой суд.

А мне не хочется отводить взгляд от слияния, я хочу думать о том удивительном, что