Я никогда еще не видела его таким опустошенным. Бледным, как лунный диск. Но он смотрит прямо на меня. Я тянусь к нему, но у меня не хватает сил коснуться его так, как мне бы хотелось.

– Мы это сделали, – шепчу я.

– Ты это сделала, Воин Слияния.

Я слегка качаю головой. Я не могу пошевелиться, чтобы посмотреть на всех своих друзей, но обвожу взглядом круг, который они образовали для моей защиты. И круг из фамильяров тоже.

– Все мы. Без вас я бы не справилась. Если бы не вы, я осталась бы на дне слияния. Мы – сила семи.

Все выглядят изможденными, даже наш бессмертный. Но мы победили, и хотя мы изнурены, в каждом из нас теплится радость, отраженная на наших лицах. А вот фамильяры радуются так, словно у нас вечеринка: ухают, воют, лают и мяукают. Ведь мы победили. Может, я еще лежу на траве, но ведь я смеюсь.

– Мы предотвратили наводнение и конец света.

И, хотя я и верила, что мы победим, даже если погибнем, меня охватывает благоговейный трепет.

– Ребята, мы спасли мир.

А ведь и правда это произошло. Хотя я всегда была в этом уверена.

Я недостаточно окрепла, чтобы встать без посторонней помощью. Ребекка и Джорджия держат меня за талию. Зандер и Фрост помогают Джейкобу подняться. Никакой магии.

Возможно, мы просто хотим насладиться нашими физическими телами, ведь мы спасли мир. А может, мы просто слишком выдохлись для магии.

– Нам все еще придется столкнуться с Джойвудами, – напоминает Джейкоб. Он мой голос истины, даже сейчас. Всегда готов указать на слабые места в плане, но теперь я знаю, что его критические замечания делают меня сильнее. Нас сильнее. – Абсолютно все ведьмы и волшебники мира почувствовали, что здесь произошло.

– Не желаете и в этом поучаствовать, Фрост? – спрашивает Зандер, но без колких ноток в голосе, которые он позволял раньше.

– Я вечен, – чинно отвечает Фрост. – Я во всем участвую. По определению.

Я вижу, как моя сестра на мгновение застывает.

– Я не могу остаться, Эм, – говорит она сурово. – Меня здесь быть не должно. И Джойвуды вряд ли поверят, что меня притащили сюда помимо моей воли.

Я с трудом поворачиваю к ней голову. Ребекка и Элоуин смотрят друг на друга, и между ними словно тянется нить многолетней дружбы. Элоуин легонько подталкивает Ребекку плечом – знакомый жест, который я видела тысячу раз. Много лет назад.

Никто не говорит ни слова, кроме Фроста.

– Как пришло, так и ушло, – бормочет Фрост, хотя, как мне кажется, он все-таки разочарован. – Уверен, мир ждет, затаив дыхание, когда лишенная сил колдунья вернется к жизни обычного человека. Наверное, ты собой гордишься.

– Многие, даже смертные мужчины вообще считают себя богами, – вставляет Элоуин. – Но не все зашли в своем самомнении так далеко, как вы.

Фрост лишь улыбается и смотрит на Ребекку.

– Когда будешь готова, скажи. Всегда к твоим услугам.

При этих словах все отодвигаются от нас, оставляя меня наедине с сестрой. Ребекка меня приобнимает, и я вспоминаю, что это уже когда-то было. Лишь мы с ней против всего мира – того мира, что настойчиво твердил нам, будто мы не так хороши, как думаем, не так хороши, как нам предначертано было быть. Я смотрю на бабушкину могилу. Нас не двое, а трое. И теперь я знаю, кто мы на самом деле. И кем были всегда.

– Ты и правда в порядке? – спрашивает Ребекка.

Я киваю, облокотившись на нее. В другое время и в другом месте – хотя бы даже на прошлой неделе – я бы начала уговаривать ее остаться, обещала бы, что решу ее проблемы. Но в эту странную минуту, когда я только восстанавливаю силы, я понимаю, что ее нужды гораздо важнее, чем мои предложения.

– Надеюсь, скоро ты вернешься домой. По своей воле.

На ее лице отражается боль, но на нашем с ней тайном языке она обещает, что так и будет. Потом поворачивается к Фросту, который стоит у кладбищенский ворот в развевающемся плаще и с вороном на плече. Он вздыхает, щелкает пальцами, и Ребекка исчезает. И слова «Вилди всегда поднимаются после падения» все еще звучат у меня в ушах.

Теперь Джорджия помогает мне стоять. А Джейкоб держится за Зандера. Почти как в тот день, когда я победила адлетов Скипа. Наши фамильяры где-то рядом, наверное, они тоже восстанавливают силы.

«Вилди всегда поднимаются после падения».

Я ухмыляюсь, глядя на Кэсси.

«Да, черт возьми, ты права», – соглашаюсь я.

Но я должна сказать ей нечто большее.

«Кэсси, я никогда не смогу отблагодарить тебя…»

«Фамильяры не выносят патетики в словах людей. Ну честное слово».

Мне хочется плакать, но я сдерживаюсь. Ведь мы победили, и пришло время радоваться. Мы этого заслуживаем.

«И все же спасибо тебе».

Она царственно склоняет голову. Взгляд у нее теплый, и если я права, приписывая фамильярам человеческую мимику, то могу сказать, что она тоже хочет заплакать. Но она вдруг срывается с места и исчезает.

– Пойдемте обратно в дом Джейкоба, – просит Джорджия. – Нам нужно восстановить силы на случай, ели за нами придут Джойвуды.

– Я сотру все следы нашего пребывания здесь, – говорит Фрост, приближаясь к нам. И мне кажется, он не особенно боится прихода Джойвудов. Или он просто смоется от них, щелкнув пальцами. Я делаю мысленную пометку узнать, что у него за заклинание такое. Главное, что он сегодня явился. И привел Ребекку. Помог собрать полный ковен.

Я поворачиваюсь к нему. К одинокой фигуре, стоящей на обломках атрибутов для ритуала.

– Николас…

Он смотрит на меня так, словно его оскорбило обращение по имени.

– Спасибо. – Я повисаю на плече Джорджии. – Не только от нашего имени, но и от имени Сант-Киприана.

– Ваша благодарность – лучшая награда, – с издевкой отвечает он.

Но я улыбаюсь.

– Вы еще не знаете, Фрост, но вы облажались. Теперь вы часть ковена. И вы наш. Закончилось ваше одинокое беззаботное время в особняке. Попомните мои слова.

Бессмертный лишь прищуривается, но мне кажется, что так он выражает согласие. А это еще одна победа. Еще один важный шаг.

– Пойдем, Эм, – просит меня Джорджия.

Но Фрост смотрит на меня – на нас – со зловещим выражением лица.

– Битва выиграна, но война еще нет, – предупреждает он.

– А мне казалось, что это и была война, – хмурюсь я.

Но он лишь машет рукой, и вокруг него появляется стена. Заграждение, что скрывает место ритуала. И его самого.

– Неужели бессмертные всегда говорят такими мутными