В этот раз Коллинз проделал то же, что и Ниания вчера: приподнял мои волосы и посветил сзади на шею фонариком.

— А-га! — торжественно заявил он. — Они приняли у тебя второй зачёт, осталось три!

— Знаешь, Коллинз, — поправив волосы, повернулась к нему я и посмотрела серьёзно и многозначительно. — Что-то мне начинает надоедать, что вы, анхомы, эксплуатируете меня, простого человека, в этих игрищах. Последний раз я вам помогаю. Достану вам ключ — и досвидос.

— Да? А я-то думал, как удобно тебя посылать к Чёрному Ордену всякую рутинную работу выполнять, красота! — поиздевался Коллинз.

Я снова готова убить его по-настоящему. Но мне надо, чтобы он довёз меня до ресторана «Русалка». Поэтому я проглотила и затаила чёрный-чёрный зуб на З.

На душе паршиво. От того, что я почувствовала, что нас используют. Меня, Эдди, Мрию. Тех, кто не в курсе, тех, кто не при делах. Мы как овцы на заклание, и я — самая овцовая из всех овец. Я в тот момент сильно разозлилась на Мод, на Грифона, на начальников, на Шакалов. Им лишь бы Ключ подавай на блюдечке с золотой каёмочкой! Слишком много на нас взвалили! И в особенности на меня. У Эдди и Мрии обнаружились сверхъестественные способности. Мод тут же прискакала — «Я буду Мрию учить, Эдди не буду, у Эдди эти способности очень некстати проявились, ему бы память лучше стереть!». Как так можно?!

Чёрный Орден — тот же Зелёный Червь с его не растерявшимся Кодексом Чести — показался мне куда благороднее и симпатичнее моих «друзей». Друзей ли? Коллинз ещё своими издевательствами подливает масла в огонь. Когда мы подъехали к «Русалке», я накрутила себя настолько, что мне стало противно с ним сидеть в одной машине. А ведь мне ещё возвращаться с ним в Румбу, в Скомато к Шакалам. Не хочу туда. И домой не хочу. Я бы с большим удовольствием поехала бы сейчас в Адскую Кухню. И попросила бы Роджера споить меня чем-нибудь горяченьким и крепеньким к чёртовой бабушке!

Коллинз ещё оказался чёрствым в отношении эмпатии. Мне, может, было бы полегче, если б он меня поддержал. Но он сидел бобылем за рулём авто, с надменно-насмешливым видом слушал музычку и на меня вообще не обращал внимание. Когда я краем глаза ловила его холёное лицо без единого синяка, царапины или шрама, перед глазами встало расквашенное, в синяках, шишках и кровоподтёках лицо Эдди. Моего настоящего, верного друга.

Друг — это тот, кто вот так бы пришёл. Я знаю немногих таких. Эдди. Пит. Джейн. Пол, Ром и Эллен. Удав — он бы точно пришёл, потому что уже доказал это и приходил, когда мне очень было нужно подкрепление. Кто ещё? У меня куча «друзей» — а Друзей среди них не очень-то много. И чем больше «друзей» — тем меньше я начинаю верить в Друзей. Вот что паршиво.

Коллинз молча припарковал машину, где и тогда, на набережной. Не говоря ни слова, не смотря на него, я вышла и направилась к ресторану.

Русалки выглядели сегодня особо злыми и недовольными. Лексаэлла посинела, её кожа напоминала подсвеченную изнутри синим светом поверхность ледяной статуи. Пета, Блэки и Рина смотрели на меня с хищной ненавистью. Одна Трёхглазая сохраняла деланное равнодушие. Когда я подошла, она усмехнулась:

— Да, ты уже, наверное, поняла, что мы вынуждены засчитать тебе второе задание. Мои девочки недовольны, они завидуют тому, какая ты резвая. Только они понадеялись порадовать меня тем, что Ключ останется у нас — ты как орешки расщёлкала их задачки. Третья задача будет от Рины. Рина, приступай к делу, не отнимай время у нашей служанки!

Рина посмотрела на меня особенно презрительно и высокомерно. Её взгляд давил, заставлял чувствовать себя полным ничтожеством.

— Обманывать ты умеешь, руководить и убеждать отдать за тебя жизнь — тоже, к несчастью. Но вряд ли ты сумеешь сделать то, что прикажу тебе я! Каждая из нас, милочка, может по разрешению Морской Королевы заглядывать к ней в Шар. В этом Шаре по нашему велению отражается то, что мы хотим увидеть. Таким образом мы узнаём о вещах в вашем отвратительном человеческом мире. Что касается тебя, я хочу предложить тебе игру в прятки. Когда я хочу смотреть на тебя и видеть, где ты и чем занимаешься, я вызываю видение в Шаре и вижу тебя. Сделай так, чтобы когда я взгляну в Шар, я тебя не увидела. Если я тебя не увижу, приходи завтра вечером снова. А если увижу — ты в этот же момент подохнешь.

Рина кровожадно ухмыльнулась. Пета и Блэки тоже оскалились. Пета шепнула Блэки:

— Без шансов. Ключ будет у нас уже меньше чем через сутки!

— Да, девочки! Я обещала, я гарантирую! — поддакнула им стерва Рина.

Они снова принялись хихикать, шушукаться и обсуждать мою несостоятельность. Одна Лексаэлла хранила показное безразличие. Трёхглазая молвила:

— Иди же, прячься. То, что тебе задала Рина — тебе точно не по силам. Мне жаль, что ты так всё усложнила — чтобы так не мучиться, как мучаешься сейчас, тебе всего-то и надо было подписать Чёрный Контракт.

Я не стала ничего отвечать. Сегодня ночью я играю в молчанку со всеми. С врагами, с друзьями. Развернулась и вышла из ресторана. Вдогонку мне раздался дьявольский, коварный, победоносно-триумфальный смех всех пятерых. Он напоминал хохот гиен.

Выйдя на улицу, я немного успокоилась. Я ничего не понимаю в этих анхомских и русалочьих делах. Но Шакалы обещались помогать! Значит, буду дёргать их, гонять как сидоровых коз. Потом швырну им Ключ в морды и больше никогда не буду с ними водиться! Такой зарок я себе дала и вернулась в машину Коллинза. Села. Пристегнулась.

— Ну? — Коллинз в ожидании смотрел на меня.

— Антилопа гну! — передразнила я. — Им надо, чтобы я спряталась от Шара, в который они смотрят.

Реакция Коллинза меня поразила.

Он побледнел. Остолбенел. Совершенно искренне, по-настоящему. Его лицо страшно напряглось. Руки опустились, медленно стекая по рулю к нему на колени. Голова тоже опустилась. Он прошептал серьёзно и обречённо:

— Это конец. Мы проиграли, Клот.

* * *

Лексаэлла в этот раз не принимала участия в весёлой перепалке и сплетнях подруг. Рина, Пета и Блэки, при всём своём соперничестве, сейчас объединились, слились в единых сестёр, шебуршали, ворковали. Ласково поглаживали друг друга по плечам, поправляли волосы, снимали несуществующие пылинки с платьев.

За последние сутки Лексаэлла проделала кучу поступков. Слишком «белых». Ей очень не нравилось это. Но она