Шрифт:
Закладка:
Да и что тут сказать, собственно? Все слова будут лишними и неспособными передать и толику счастья, любви, всепоглощающей радости, что яркими хлопушками взрываются у меня внутри.
Мы вместе! Вместе! И больше нет причин расставаться. Все они остались в прошлом. Мэтт их отпустил.
Я обнимаю его со всей силы и со всей огромной любовью, что горячими потоками циркулирует по венам. Целую в ответ так пылко, глубоко, отчаянно, словно с нашей последней встречи прошёл не день, а как минимум год. Лижу язык, всасываю, сталкиваюсь с ним. Кусаю любимые губы, будто сожрать их желаю. Зарываюсь пальцами в волосы, наслаждаясь их текстурой и мягкостью.
–Я так счастлива… Так счастлива, Мэтт, что ты передумал. Просто не представляешь, насколько,– прерывисто шепчу я, покрывая его лицо короткими поцелуями.
–Очень даже представляю.
Ещё один крышесносный поцелуй соединяет нас на ментальном уровне. Но как же хочется слиться ещё и физически. Причём явно не мне одной.
Блаженно стону, когда Мэтт с хриплым рычанием ныряет рукой под платье и сжимает ягодицу, придвигая ближе к себе. Спускается губами к шее, покрывая их чувственными поцелуями. И клянусь, ещё немного – и я напрочь забыла бы обо всех нормах приличия и оседала бы его сверху, чтобы сейчас же ощутить его внутри, но к счастью, демонстративное покашливание стюардессы живо помогает спуститься с небес.
–Простите, не хотела вас отвлекать, но все пассажиры уже покинули самолёт. Остались лишь вы,– вежливо сообщает девушка и поглядывает на выход, тактично намекая, что нам тоже пора сваливать.
–По ходу, нам нужно будет немного потерпеть,– улыбаясь, разочарованно выдыхаю я в сантиметре от губ Мэтта.
–Да, нужно,– соглашается он, но руку из-под моего платья не вытаскивает, а наоборот, перемещает её с попки к эпицентру бёдер.
–Тогда что ты творишь? Хочешь возбудить меня ещё больше?
–А у меня получается?
Его палец дразнит клитор сквозь тонкую ткань стрингов, раскатывая томительный жар по каждому сантиметру тела.
–Не то слово, поэтому прекращай, или я озверею и наброшусь на тебя прямо здесь.
–Ой, напугала,– смеётся он.
–И откушу тебе что-нибудь.
–А вот это в самом деле страшно.
–А то! Со мной шутки плохи, Уокер.
–Это я понял ещё в нашу первую встречу, однако уже тогда будто в воду глядел – мой член тебе очень пригодился.
Хихикаю, как дурочка, подставляя шею для очередной порции поцелуев.
–И он мне пригодится ещё не раз, но только дома. Давай не будем заставлять стюардессу ждать ещё дольше.
Мэтт хрипловато выдыхает в знак протеста, но всё-таки руку свою шаловливую из-под платья достаёт.
–Ладно, но знай: сегодня из кровати я выбраться тебе не позволю.
–Теперь ты мне угрожаешь?– игриво прикусываю губу.
–Скорее, обещаю.
–Такие обещания мне очень нравятся.
Мы ещё раз соединяемся во влажном, до умопомрачения вкусном поцелуе, а после Мэтт резко отстраняется. Подправляет выпирающий в джинсах бугор и встаёт с кресла, протягивая мне руку.
–Пошли, Веро́ника, новая жизнь ждёт нас,– торжественно произносит Уокер, сияя ярче Калифорнийского солнца за окном.
Я тут же зеркалю его состояние, словно в космос от переполняющих меня чувств улетаю, и вконец убеждаясь, что вот эта его счастливая улыбка стоила того, чтобы рискнуть, расставшись с ним вчера столь резко. Стоила того, чтобы всю ночь не спать, умирать и захлёбываться слезами, представляя своё будущее без него.
Эта улыбка – лучшее, что я видела за все двадцать два года жизни. Стопроцентно! И теперь я буду видеть её каждый божий день, ни на секунду не забывая, что главная причина счастья Мэтта – это я.
8 лет спустя
Вся жизнь состоит из моментов – счастливых и грустных, тех, что запоминаются до конца твоих дней и ускользают из памяти со временем, не имеющих никакого важного значения и решающих всю твою дальнейшую судьбу.
Именно такой ключевой момент и произошёл со мной восемь лет назад благодаря одной чертовски любимой мегерке. Он отрезвил меня, помог перебороть страх, изменил, как мне казалось, самое непоколебимое решение в моей жизни и сумел дать понять, что далеко не всегда нарушать данное кому-то обещание – это плохо.
Плохо идти против своих желаний. Плохо жить в угоду другим людям. Плохо зацикливаться на прошлом, жертвовать собой без нужды и добровольно лишать себя всех шансов стать счастливым.
Слава богу, тогда я прозрел и сделал правильный выбор. И этот выбор повлёк за собой длиннющую вереницу разнообразных моментов. Естественно, не все они были простыми и радужными, но я ни об одном из них не жалею.
Переезд в Лос-Анжелес, покупка нашей первой квартиры в живописном районе Пасифик Палисейдс с видом на океан, много-много секса, буквально на каждом квадратном метре новых апартаментов, начало журналисткой карьеры Веро́ники, моё поступление в Академию кинематографии, а спустя несколько лет – возможность поработать (не без обретённых во время учёбы связей) в проектах немалоизвестных режиссёров Голливуда.
Сейчас многие из них сами приглашают меня присоединиться к своей команде на должность кинооператора, но когда я только выпустился, кроме безупречных рекомендаций профессоров академии у меня не было других подтверждений тому, что я действительно чего-то стою. Мне приходилось доказывать это непосредственно в процессе самой работы на площадке, выполняя всё, что мне поручали.
Сказать, что тот период в нашей с мегеркой жизни был сложным, ничего не сказать. Я дни напролёт проводил на сьёмках, уставал как чёрт, а она не покладая рук работала в газетном издательстве и частенько отправлялась в командировки в другие города и даже страны. Мы могли по несколько недель друг друга не видеть, общаясь только по телефону, однако ни разу не конфликтовали на тему этих временных проблем, так как оба понимали, насколько для обоих важно добиться карьерных успехов.
Мы поддерживали друг друга, помогали, и в итоге справились. Не без труда, но мы перетерпели это непростое время частых разлук и стали ещё ближе друг другу.
Разумеется, и сейчас, с началом очередных съёмок рекламы или фильма я вновь бо́льшую часть времени пропадаю в студии, но зато возвращаясь домой, теперь всегда встречаю Веро́нику.
В прошлом году её пригласили на должность ведущей информативного шоу на главном новостном канале Лос-Анджелеса, и она с удовольствием согласилась, ведь всегда мечтала об этом ничуть не меньше, чем работать в газете. С тех пор она больше никуда не улетала, кроме Спрингфилда, чтобы навестить родителей, младшую сестру и Стива. И с новой работой Веро́ника смогла находить время, чтобы, так сказать, вспомнить молодость и написать новую книгу, которую я таки сумел уговорить её послать в издательство. И не зря.
