Шрифт:
Закладка:
– Зира?
Никто не откликнулся, и юноша крикнул во весь голос:
– Зира, ты где? Ау!
Опять тишина. Это было неправильно. Далеко уйти женщина не могла – вот ее одежда, он на ней спал. Зато станнера нет. Куда она делась голая, но с оружием? Ответ единственный – пошла «в кустики». Но «в кустиках» долго не сидят, да и отозвалась бы Зира наверняка.
Ситуация нравилась Максиму меньше и меньше. Он встал, оделся, обулся. Подумал, вытрусил из сумки плоды, извлек со дна нож. Слабенькое оружие в случае чего, но хоть такое. Пошел вдоль озерца, время от времени окликая подругу.
Шум он услышал, когда отошел от травяной постели метров на пятьдесят, – не то стон, не то мычание, тот не походил на ставшие привычными звуки леса. Юноша решил было, что звуки доносятся из кустарника, тянущегося до самой прогалины с деревцем яблоко-дынь. Но стоило повернуть туда, сделать с десяток шагов, как в траве блеснуло металлическим. Станнер? Мычание повторилось. Было оно куда отчетливее и шло не спереди, а сверху.
Максим запрокинул голову. На высоте добрых пяти метров над ним висела Зира. Висела вниз головой и, видимо, не первый час, отчего лицо ее побагровело, опухло, глаза выпучились. Ноги женщины густо опутывали нити, похожие на паутину. Они сплетались в серебристый жгут, тянулись от стоп Зиры к толстой ветке. Это и была паутина! Выше нити ее расправлялись, опутывали и ветви, и пучки лиан, уходили к кронам соседних деревьев, образуя настоящее паучье царство.
Спеленатым был и торс Зиры. Левую руку ее плотно примотали к груди, так что и пальцами не шевельнуть, правую завернули за спину. А не отвечала на зов она потому, что рот тоже завязали. Судя по всему, нити были прочными, вирийка пыталась захватить их зубами и перекусить, но добилась лишь того, что в кровь разорвала рот.
– М… М-м-акс… – промычала она с трудом.
Максим похвалил себя за предусмотрительность, – нож ох как понадобится. Только нужно придумать, как залезть на дерево. Внизу ствол был ровным и гладким, первые ветви начинались метрах в четырех от земли, – не допрыгнешь даже с разбега. На счастье, он тут же вспомнил об упавших деревьях неподалеку. Выбрать ветки покрепче, принести, подставить и по ним взобраться. Главное, поскорее Зиру освободить. А там уж он заставит пожалеть того, кто это сделал!
Мысль о справедливом возмездии напомнила о лежащем в траве оружии. Максим шагнул к нему, переложил нож в левую руку, наклонился.
– Сейчас я тебя сниму!
– М…Макс, беги!
До станнера он не дотянулся самую малость, когда на спину упало что-то почти невесомое, но при этом противное, липкое. Юноша резко развернулся, взмахнул ножом… и окончательно увяз в сыплющемся с кроны дерева серебристом нитепаде. Потом нити натянулись как струны, дернули вверх. Максим потерял равновесие, но не упал, а повис в воздухе. Нити медленно поднимали его, переворачивали вниз головой, вертели, пеленая. Он и опомниться не успел, как левая рука вместе с ножом оказалась примотана к груди, а правую больно заломили за спину. Прием у тварей был отработан на славу.
– Отпусти, гад! – закричал юноша неизвестно кому. Хотя нет, известно.
Из переплетения лиан и паутины высунулось нечто буро-серое, спустилось на нитяных жгутиках, появляющихся прямо из брюха. Существо и впрямь смахивало на паука, только с десятью лапами и без головы. Голова ему не требовалась: глаза-бусины на длинных стеблях росли по бокам брюха вперемешку с лапами. Размерами существо не превосходило дворовую собачонку. Для паука многовато, но, чтобы охотиться на людей, явно недостаточно.
– Отпусти, хуже будет! – пригрозил твари Максим.
Вряд ли та осознала угрозу, – глазки-бусины глядели бессмысленно. Паук поравнялся с головой юноши, помедлил. И вдруг из волдырей на его брюхе прямо в лицо Максиму плеснуло серебром.
– Нет!
Он успел отвернуться, но это не помогло. Тварь засновала вокруг головы, старательно залеплевая ему рот. Помня, что случилось с подругой, Максим плотнее стиснул губы.
Покончив с головой, паук прошелся вдоль тела, поправляя и добавляя нити. Под конец дернул жгут, на котором юноша висел, заставляя повернуться. И сбежал, откуда явился.
Теперь они с Зирой висели лицом к лицу метрах в двух друг от друга, он чуть ниже, девушка – выше. На лице ее отражалось отчаяние, но Максим испугаться пока не успел, слишком быстро все случилось. Да и стоит ли бояться какой-то мелюзги? Что он им сделает? Ясное дело, ничего… пока они живы и в сознании. Вот с этим наверняка возникнут сложности, – поза вниз головой не самая полезная. Значит, надо освободиться чем быстрее, тем лучше. Паутина прочная, руками не порвать. Но неужто устоит против стали?
Максим попробовал подвигать ножом. Первая попытка получилась неудачной. Хорошо, что одел куртку, – порезал ее, а не себя. Ерунда, просто лезвие с другой стороны. Главное, нож движется. Осталось развернуть его острым к паутине.
Вверх-вниз нож двигался, пусть и на какой-то сантиметр. Зато повернуть его в ладони не получалось. Максим взмок от натуги, да и кровь, приливающая к голове, не способствовала положительному результату. Главное – не сдаваться. Если долго мучиться, обязательно получится. Что-нибудь.
Зира заметила его усилия, на лице ее появилась надежда. «Потерпи, я скоро нас освобожу!» – хотелось подбодрить ее. Но как тут подбодришь? Разве что взглядом.
Рукоять ножа начала проворачиваться. Плохо, что ладонь взмокла от пота, скользит. Еще немного… есть! Начинаем потихоньку пилить.
Опутанные паутиной лианы пришли в движение. Опять эта тварь? Отвлекаться от работы Максим не хотел, но паутина колыхалась все сильнее. Вот и его жгут дернулся. У юноши волосы на голове зашевелились. Тварь, спускавшаяся из кубла, несомненно была родственницей предыдущей, но раз в пять крупнее. Нет, лапы и глазки на стебельках были такого же размера, да и в поперечнике паук превосходил сородича не очень сильно. Но если у первого брюхо было почти плоским, не считая выпускающих паутину волдырей, то у второго оно переходило в толстую и длинную бледно-розовую сосиску. Заканчивалось это безобразие внушительных размеров жалом. «Самка», – отчего-то решил Максим.
Паучиха повисла между ними, медленно вращаясь. Чтобы выбрать жертву, вращаться не требовалось, глаза на стебельках обеспечивали обзор в триста шестьдесят градусов. Возможно, ей нравилось демонстрировать жертвам свои «причандалы»? Каждый раз, когда сосиска с жалом поворачивала в его сторону, Максима
