Максим понимал, что будет здорово. Но реальность превзошла все его понимания и фантазии. Случившееся между ними можно было назвать единственным словом – чудо! Да и не требовались никакие слова, ощущения заменили их. Ощущений было так много, что юноша почти утонул в них, лишь Зира помогала удержаться на поверхности водоворота. Она оказалась такой… такой… нет, слова явно пока не нужны!

Сначала они делали это посредине лесного озера, затем на берегу, затем на своей травяной постели. Затем – лежали обнявшись. Зира постелила поверх сена руббольную форму и от этого ложе стало еще мягче. А уж каким ароматным оно было!

– Зира. Зира… Зи-ра.

Максим, наконец-то вернувший дар речи, катал на языке имя подруги, нежил им слух, пока тело наслаждалось прикосновениями. Голова чуть кружилась от приятной истомы и от того, что прикасаться можно везде.

– Да, меня так зовут, – хихикнула она.

– Мы теперь муж и жена по-настоящему, правда? На всю жизнь!

Девушка ответила не сразу.

– «На всю жизнь», – это слишком суровый обет.

Она продолжала улыбаться, но в голосе еле слышно прозвучала грусть. Максим насторожился:

– Я что-то сделал не так? Прости, я… честно говоря, у меня это первый раз.

Зира засмеялась.

– Что ты! Все замечательно, мне очень, очень приятно. Но то, что ты предложил… это не просто.

– В чем же сложность? – насупился Максим. Как бы девушка не возражала, он ощущал себя неумехой.

– Во-первых, я гораздо старше тебя.

– Пфе, «гораздо»! И сколько тебе? Двадцать? Двадцать пять?

– Перед тем, как мы сбежали из Вирии, мне исполнилось сорок три года. Сейчас уж и не знаю, сколько. Время так странно бежит.

Она произнесла это тоном обыденным, но Максима будто по голове шарахнуло.

– Сколько?! Ты старше… – юноша прикусил язык, чтобы не выговорить: «старше моей мамы?». Произнести такое вслух было никак нельзя. Вместо этого он пробормотал: – Не может быть.

– Преимущество руббола еще и в том, что тебя часто калечат. Пока лежишь у Белых Сестер, сращиваешь косточки и восстанавливаешь внутренности, заодно можно и от состарившихся клеток организм почистить. Если не лень.

– Мне все равно! Разница в возрасте значения не имеет, – упрямо проговорил Максим, изо всех сил стараясь поверить в свои слова.

– Очень часто имеет. К тому же, это во-первых. А во-вторых… Признаюсь честно, когда ты появился у нас в команде, я тебя не сильно высоко оценила как парня. Дружить с тобой или пофлиртовать между делом – да, серьезные отношения – вряд ли. Но когда ты меня оживил, все изменилось. Я захотела быть рядом с тобой всегда, помогать тебе, оберегать, защищать. С одной стороны, я осознавала странность этой перемены, с другой – не могла ей противиться. Да и не хотела. – Она постучала себя пальцем по темени: – Это программа, Макс. Кто-то влез в мой пониматель и что-то в нем поправил.

Она повторяла в точности то, в чем ее обвиняла княжна. На миг Максиму захотелось высвободиться из объятий, отодвинуться подальше, встать. Но это выглядело бы совсем детской обидой. И на кого обижаться? Не на Зиру ведь!

– Считаешь, я тоже люблю тебя из-за программы?

– Не думаю. Нормальное влечение здорового молодого мужчины к симпатичной женщине. Заниматься любовью с другом – хорошо и правильно. Не знаю, как у вас на Земле, а в Вирии такие отношения всячески одобряют.

Это звучало обидно.

– Считаешь, то, что между нами… что я с любой так бы мог?

Улыбка Зиры стала шире.

– Сегодняшнее тем более не показатель, это ягоды виноваты. В них сильный афродизиак, вещество, усиливающее половое влечение.

Максим и рот открыл, ошарашенный. С необычной ясностью вспомнил: в корзине лупоглазов были не эти ягоды! Похожие, но другие, малиново-красные, полупрозрачные.

– Ты сразу поняла и… – пролепетал он.

– Нет, не сразу. А когда поняла… накормила ими тебя.

– Зачем?

– Чтобы ты переборол свою застенчивость с женщинами и сделал то, что давно хочешь. Первый раз решиться трудно, потом проще будет. Конечно, лучше бы вы занялись этим с Огницей, но раз не сложилось, пусть хоть так.

– При чем тут Огница?! – вспылил Максим. – Она вообще ни при чем! Я и думать о ней не хочу после всего, что она натворила!

– Хочешь-хочешь. Потому что любишь. И она тебя любит давно и по-настоящему, без всяких понимателей. Да, наверное, княжна не самый лучший человек в мирах Сферы. Но любят не «за», а «вопреки», уж поверь. Возраст – это вдобавок и опыт в некоторых делах. И не злись.

Она осторожно взяла его ладонь, поднесла к своему лицу. Пальцы ощутили мягкий пушок на щеке, шероховатый холмик родинки, нежную кожицу губ. Внезапно рот приоткрылся, зубы звонко щелкнули. Максим невольно отдернул пальцы. Засмеялся сначала неуверенно, а когда и Зира хихикнула – уже весело, по-настоящему. Обида отступила. Рядом был друг, надежный, верный, готовый помочь всегда и во всем. Но к облегчению примешивалась грусть. Зира была так же близка, как полчаса назад, и так же желанна. Однако ощущение чуда исчезло. Там, где поступки и события можно объяснить с помощью логики, чудесам места нет.

– Ты больше со мной не будешь… этим заниматься? – спросил он, опасливо подбирая слова.

Женщина фыркнула, окончательно становясь прежней ироничной и озорной Зирой. Приподнялась на локте, возразила:

– Это почему? Мне плевать: программа - не программа. Мне хорошо с тобой, а значит, мы будем «этим заниматься», сколько захотим. – Она вздохнула притворно: – Жаль, что ты устал, я бы и сейчас не отказалась…

– Я не устал! – запротестовал Максим, пытаясь и себе приподняться, но женщина мягко толкнула в грудь.

– Устал, я же вижу. Отложим до завтра. Закрывай глаза и спи, сил набирайся. Мужчины всегда спать хотят после бурной любви. А я покараулю.

Максим послушно закрыл глаза и уснул.

Проснулся он бодрым и отлично отдохнувшим. Опасение, что в ягодах может оказаться еще какая-то гадость, кроме афродизиака, на счастье, не подтвердилось. Вокруг продолжался бесконечный полдень. Сквозь светлую зелень листвы пробивались лучи солнца, свистели, попискивали, выводили трели невидимые в кронах птицы, разноцветные бабочки перепархивали с цветка на цветок, вывалившиеся из сумки яблоко-дыни дразнили вкусным ароматом. Случившееся накануне вновь казалось чудом. К