— Ага! Рыщем по моим личным пространствам?

— Сама так решила: моя информация — твоя информация. Твоя информация — моя информация, — спокойно напомнил я.

— Да ладно! — милостиво согласилась девушка, присаживаясь рядом со мной. — Я пошутила. Это тебе в отместку за твою безудержную любовь к конфиденциальности. Лазай на здоровье! Чего читаем? — заглянула она в ноутбук. — А-а… — протянула разочарованно. — Потенциальных жертв ищешь? Ну-ну… И как?

— Плохо, — честно признался я. — Двоих удалось вычислить, но, к сожалению, поздно. Как говорится, приехали быстро, тушили грамотно, сгорело всё. Так вот и у меня.

— Двоих, говоришь? Ну, один, понятно, Кузьмин. А второй?

— Много будешь знать…

— Много заработаю! — перебила меня Жанна. — Ну скажи, ну, пли-и-из!

Я махнул рукой на всякие условности в виде конфиденциальности и прочей мути. Рассказал о Берсеньеве, упустив, разумеется, подробности о способе убийства и о картинке с камер слежения. Жанна весело покачала головой:

— Ну и поделом этому плешивому скунсу! Нисколечко не жалко.

— А с чего это ты взяла, что этот скунс плешивый?

— Понимаешь, — заюлила Жанна, потом плюнула и призналась честно, — я вообще-то с ним имела «удовольствие» общаться. Скунс и есть, плешивый скунс, мерзкий до… офигеть, какой мерзкий! Жуткое было желание запихать ему в пасть его сраные таблетки.

Я сделал вид, что насторожился:

— Так, может, ты ему таблетки и напихала по самое «не хочу»? Не сумела побороть в себе желание?

— Каюсь! — Жанна прикрыла лицо ладошками. — Я! И много я ему напихала его снадобья, ты не помнишь? — она перестала дурачиться.

— Так всю упаковку. Сразу от всего вылечила, подруга! — цинично заявил я. — Не боишься геенны огненной? А?

— Я, Сергеев, в бога не верю. А потому, милый мой, не верю ни в рай, ни в ад, ни в страшный суд, ни во всё прочее. После смерти жду реинкарнацию, и очень надеюсь, что в следующей жизни мне доведётся родиться кошечкой… Кстати! Сергеев! — воскликнула вероотступница. — Как ты насчёт кошечек?..

— Нет! — рявкнул я. — Даже думать не моги! Никаких кошечек! Ни живых, ни глиняных. Максимум, это брелок для ключей. Или магнит на холодильник. Причём, брелок предпочтительней.

— Почему? — растерянно протянула девушка.

— Потому что брелок на твоих ключах мне по барабану. А магнит будет маячить перед глазами и раздражать. Так что, насчёт магнита я передумал. Только брелок.

— Живодёр ты, Сергеев, — загундосила Жанна. — Ты кошек в детстве мучил? Признайся!

— Конечно, — плотоядно ухмыльнулся я, — и мучил, и к забору приколачивал…

Жанна сделала большие глаза и вынырнула из кухни. Я опять остался один на один с жестоким виртуальным пространством. Метод, который помог мне вычленить из моря обсуждений предыдущих клиентов киллера — если, конечно, они объединены всё-таки между собой своим палачом — был уже опробован. Я сэкономил кучу времени, не разыскивая самые обсуждаемые топы, а доверяясь рейтингу сайта. Когда глаза уже заболели от мелкого шрифта, мата и пустословия, наступило утро. В моей виртуальной разработке было несколько человек. Отдать кому-то из них предпочтение было сложно. Каждый из них, даже по моему мнению, заслуживал наказания. В моих глазах это наказание должно было выражаться в пересмотре дела. Но ведь никому и в голову не придёт, пересматривать дела после суда. Это делается в исключительных случаях, когда поданы кассационные жалобы, и есть решение суда кассационной инстанции. Когда суд высшей инстанции оставляет решение без изменений, тогда дело уже пересматриваться не может. Бывают, конечно, различные исключения, но это уже из области или фантастики, или фантастической коррупции. Вот особенно последнее… Как раз такие дела должны заинтересовать нашего киллера. «Нашего»! Хм-м… Ну да ладно. Пусть будет наш. На сегодня хватит. Надо выспаться. С утра Сашка подвезёт все добытые в неравном бою с государственными учреждениями документы. Голова должна быть, если не светлой, то хотя бы бодрствующей. Но главное, чтобы хватило сил разбудить сейчас Жанну и убедить её в том, что быть мужней женой очень даже неплохо.

Глава 44

Надо отдать Сашке должное. Он успел всё. Он умудрился получить в ГБР справки без официальной пересылки, то есть из рук в руки. Но это далеко не всё. Он нашёл нотариуса, уговорил его выйти на работу в законный выходной день, и от него тоже получил всю необходимую информацию, а именно, последнее завещание Татьяны Эдуардовны Рябцевой. Завещаний, как оказалось, было несколько, последнее было исправлено около полугода назад, то есть, как раз после суда над Кузьминым. По этому самому завещанию всё движимое и недвижимое имущество Рябцевой, «где бы оно не находилось и в чём бы не заключалось», переходило во владение благотворительного фонда. То, что в названии фонда будет присутствовать знакомое мне по разговору с директором Перелешинского детского дома Марией Ильиничной: «… инвестмент», я нисколько не сомневался. Так оно и было. Фонд носил грозное и непонятное название «Капитал инвестмент». Странно, что из этих двух слов Мария Ильинична запомнила именно второе… Но это была первая удача за последние несколько недель. Теперь уже сомнения в правильности пути поиска, у меня полностью отпали. Сашка, правда, моей уверенности не разделял.

Он приехал настолько рано, что удивил меня несказанно. Саня, в девять утра, в воскресенье!.. Что-то из ряда вон!.. Тем не менее, я одобрил его рвение и лозунг дня: «Кто рано встаёт, тому все дают!». Мы уткнулись в документы, кипой брошенные напарником на кухонный стол. Жанна тихо копалась в компьютере, а мы, вооружившись её ноутбуком, засели на кухне.

— Теперь ты веришь, что Маслова причастна ко всей этой истории? — пытался я доконать Сашку.

— Нет, не верю! — сопротивлялся он. — То есть, я не исключаю такую возможность, не более того. Детских домов — море. Благотворительных фондов — океан. Чтобы выяснить, куда ещё пересылались деньги из этого «Капитала», надо пересмотреть кипу их документов. Прокурорской проверкой тут не обойтись. Фонд, хоть и создан на территории России, но все деньги висят в международном банке. Хозяином, то есть учредителем фонда является иностранный гражданин, а именно, немец. Просто бумажки из прокуратуры для проверки деятельности фонда, тут явно не хватит. Тут нужна цидуля посерьёзней.

— Странный ты, Саня! Запроса городской прокуратуры вполне достаточно, чтобы проверить любую организацию, зарегистрированную на подведомственной ей территории, — уверял я, — будь она с российским капиталом, будь она с зарубежными бабками. Тем более, нас не интересуют ни законность деятельности этой самой организации, ни тайна её существования — то есть, откуда там средства, чистые ли они… Нас интересует только один вопрос: какие организации спонсируются этим фондом. Ничего криминального в такой проверке нет. Думаю, они даже ничего не заподозрят.

— Это тебе так