в юной девочке может поменяться. Из того, что поменяться не может, я могу Вам назвать, пожалуй, только рост — она была очень невысокого роста, где-то около метра шестидесяти. Но ведь девушки могут ещё подрасти, хотя и ненамного. Что касается комплекции, Женя поступила к нам очень полненькой. На домашней сметанке и маслице в деревне, где она жила, она приобрела очень много лишнего веса. А здесь уже похудела. Особенно, за время, когда она жила у своих первых усыновителей. Там её вообще жизнь вымотала: работы по дому много, дорога пешком в школу и обратно… Она очень похудела. Потом снова набрала вес и формы. Очень она была пухленькая. Потом постарше чуть стала и впала в крайность. Стала от еды отказываться. Это у них с девчонками мода такая пошла — голодание. Уж как мы их отговаривали, грозились в больницу отправить. Ни в какую! Неделями голодом сидели. Некоторые до галлюцинаций и обмороков себя доводили. Ну, как с ними справишься?! Не отправлять же их, действительно в психиатрическую больницу! Правда, одну всё же пришлось. Зато другие перестали совсем голодом сидеть. Но диетами баловались. Так что, какая она сейчас, я Вам сказать не могу. Склонность к полноте у неё была очевидной. Но и сила воли тоже присутствовала. Так что, может она быть и полненькой, и очень худой. Тут Вам не помогу.

— А какие-нибудь особые приметы у неё были? — расстроился я.

— Видите ли, — разумно рассудила педагог, — самая яркая Женина примета… У неё была довольно большая бородавка над губой. Я ещё удивлялась, что Женины родители, небедные люди, любившие и баловавшие свою дочь, не позаботились о том, чтобы убрать этот… ну, скажем некоторый косметический дефект. Чаще всего, бородавки удаляют в раннем возрасте, ничего в этом страшного или болезненного нет. Но у Жени она была. Только, боюсь, Вам это не поможет. Почти уверена, что Женя, став взрослой, удалила бородавку. А вот родимое пятно, — я напрягся, — его не удалить так просто. Врачи не берутся за удаление родинок, боятся серьёзных осложнений. У Жени на бедре была очень большая и очень приметная родинка. Сейчас я Вам попробую объяснить, где именно. Конечно, это не совсем та примета, по которой легко найти человека… Дело в том, что эта родинка практически полностью скрыта трусиками. Ну, Вы — взрослый мужчина, наверно, знаете, на каком месте девочки любят делать татуировки. Почти в паху, у самого лобка. Так, чтобы края этой татуировки чуть торчали из-под самых крохотных трусиков.

Я почувствовал некоторую неловкость. Ну да, навидался я и белочек, и бабочек, я же не монах, в конце-то концов. Такая же татуировка в виде солнышка с изогнутыми лучами была и у Жанны, не считая ещё нескольких, разбросанных по всему её телу — на руках, ногах и спине. Была и около лобка. Лучики торчали даже из самых крошечных бикини, причём, если трусики были совсем узкими, то лучи выглядывали с двух сторон — и сверху, и снизу. Поэтому, я сразу понял, о чём шла речь. Надежда Андреевна бодро продолжала:

— Так вот на этом самом месте у Жени и была родинка. Не круглая, а очень интересной формы — вроде осьминожки, что ли. Скорее всего, Вам это не поможет. Как по такой примете можно человека отыскать?

— Вы не волнуйтесь, мы отыщем. Вы продолжайте, продолжайте! — подбодрил я учительницу.

— Да, в общем-то, это и всё, к сожалению. Больше у Жени никаких особых примет не было. Ни шрамов, ничего такого, что могло бы Вам помочь. Звоните, если что-то ещё понадобится. Жаль, конечно, что с Женей такое произошло. Она была не просто хорошей ученицей, она была просто замечательным человечком. Дух справедливости в ней всегда был на первом месте. Никогда не пойдёт в разрез со своей совестью. Настоящий человек. Порядочный, пунктуальный, рассудительный. И очень, очень честный.

М-да… Порядочный, честный, рассудительный… Борец за справедливость. Молодцы тётеньки, что сообразили позвонить. Зря я наезжал на директора. Вполне адекватная дама. Достаточно сообразительная. Поняла, что я не мог связаться с педагогом, раз та была в Белоруссии… Стоп… Не много ли у нас с братской республикой связано? Хорошо бы узнать, где именно проживают родственники учительницы. Не в той ли деревне, что и родные Масловой? Погоди, Сергеев, это паранойя! Надежда Андреевна тут при чём? Если она родом из той же местности, что и Масловская родня, то они могут быть знакомы. Тётка Масловой, во-первых, понимая, что девочку могут найти бандиты, во-вторых, учитывая недовольство мужа сложившейся ситуацией, в-третьих, зная, что ребёнка просто могут отнять органы опеки и определить в российский приют, нанесла упреждающий удар: попросила учительницу курировать отправку Жени в «знакомый» детский дом. Раз уж всё равно в приют, так хоть под опеку знакомого человека. У Надежды Андреевны наверняка хорошие связи с инспекциями и органами опеки, похлопотала, замолвила словечко, и Женя оказалась в Перелешино. Похоже? Похоже. И что мне это даёт? Только мизерную вероятность того, что педагог знает чуть больше, чем говорит. Свою теоретическую связь с Женей до попадания девочки в детский дом она скрывает. Ничего криминального. Просто, любая протекция в данной ситуации может рассматриваться, как нарушение неких внутренних правил. Никаких «своих» детей. Больше их связывать ничего не может. Прошло десять лет. Конечно, учительница могла быть близко знакома с семьёй Масловых, но и это мне ничего не давало. Может, прокатиться в Белоруссию? Спросить у дедка, куда это все подевались? Давно ли он видел Женю? Пожалуй, следуя Сашкиным инструкциям, пустая трата времени.

— Мсьё Дюпен! Вы сегодня будете свободны? — всунулась в очередной раз на кухню Жанна. — Или Вы живёте ожиданием романтической ночи, по своему обыкновению?

— Мне больше нравится сравнение с Шерлоком Холмсом, — горделиво пробормотал я, пытаясь прервать цепочку не слишком нужных мне умозаключений. — Он мне как-то ближе.

— Но ты не употребляешь наркотики, не играешь на скрипке и, в общем-то, вряд ли способен раскрыть преступление, не выходя из комнаты, — ехидно заявила Жанна.

— Ты считаешь, что для раскрытия преступлений просто необходимы все вышеперечисленные пороки? По-моему, важней логика, интуиция и способность здраво и трезво рассуждать. И вообще, я могу играть на гитаре и пить водку.

— Тогда я буду называть тебя «майор Пронин». Хотя, по-моему, он не страдал пагубным пристрастием к алкоголю. Что беспокоит тебя на этот раз Сергей ибн Константинович? Давай я буду твоей музой уголовного права?! Или дела? Как правильно?

— Не знаю, — растерянно протянул я. — Слушай, Жан! А зачем девчонки делают тату на лобке?

Жанна запрыгнула на стол, уселась в своей любимой позе, по-турецки, провоцируя меня полным отсутствием нижнего белья, и, ткнув пальцем в свою