– Или Артур, двухгодовалый племянник Ричарда, сын Джефри, – добавил я и подумал, что парень услышал-таки мои доводы.

Рис вздохнул.

– В таком случае дай Бог, чтобы мы поймали Генриха.

Я кивнул, удивленный тем, как обыденно звучит наш разговор о пленении короля.

– Говорят, что Джон – лжец и мерзавец. Это правда, сэр?

Мне припомнились змеиные глазки Джона, направленные на меня после упоминания про Кайрлинн. Не раз вот так смотрел он на меня и после этого.

– Не знаю, Рис, но у меня от него мороз по коже. – Хотя никто не мог нас слышать, я еще больше понизил голос: – Будем надеяться, что он никогда не взойдет на трон.

Я мало спал той ночью, но, когда забрезжил рассвет, выпрыгнул из-под одеяла. В этот день Ричарду предстояло нанести поражение отцу, и мне хотелось быть причастным к его победе. Когда последние клочья тумана рассеялись под лучами восходящего солнца, я вернулся на берег Юина, чтобы посмотреть на Ле-Ман. Я уже облачился в хауберк – оставалось лишь надеть шлем и взгромоздиться на Поммерса, и можно идти в бой.

Невероятно, но вражеские часовые все еще не обнаружили наш лагерь. Я разглядел на укреплениях лишь одинокую фигуру, без доспехов и шлема. Она показалась мне смутно знакомой, и я всмотрелся пристальнее. Погруженный в глубокие раздумья человек прохаживался по парапету, скрываясь время от времени за зубцами стены. Охваченный любопытством, я хотел было окликнуть его, но потом передумал.

За спиной у меня заржала лошадь. Хозяин успокоил ее, но слишком поздно.

Человек, за которым я наблюдал, остановился. Повернулся. Посмотрел. Его ладонь поднялась к раскрывшемуся в изумлении рту. Он глядел в мою сторону, а я – на него, гадая, как скоро ему придет в голову поднять тревогу. К моему удивлению, человек застыл на месте, не в силах оторвать глаз от нашего громадного лагеря.

Я пошевелился. Было слышно, как наши люди садятся на коней, как капитаны велят жандармам изготовиться.

Рядом с первой фигурой появилась вторая, тоже очень знакомая. Я напряг глаза. У этого была старомодная короткая стрижка и усы. Немногим подходили такие приметы. Уильям Маршал – неужели это действительно он? Я вгляделся снова и пришел к выводу, что не ошибся. А тот, к кому Маршал обращался с такой настойчивостью, вполне мог быть самим королем Генрихом. В итоге Маршал, похоже, убедил господина пойти с ним – пара исчезла из виду.

Наконец кто-то проорал тревогу. Другие подхватили крик. Зазвонили церковные колокола. Внутри города поднялся гомон, копыта зацокали по мостовой.

– По коням! – Вышел Ричард, не облаченный в доспех, так как он намеревался командовать из лагеря: редчайший случай. – По коням!

Я побежал к Поммерсу. Наш отряд, включавший де Шовиньи, Овейна и, к моей досаде, Фиц-Алдельма, направился к мосту. Захватите его, напутствовал нас герцог, и Ле-Ман будет наш еще до третьего часа. Под глухой стук копыт по траве мы добрались до моста одновременно с группой рыцарей и жандармов Генриха. Те были полуодеты – судя по всему, их подняли с постели. Жандармы тащили связки политого маслом хвороста и подожгли сооружение, пока королевские рыцари сдерживали нас на мосту.

– Безумцы, – сказал де Шовиньи, смеясь при этом. – Но раз противник способен сражаться на горящем мосту, то сможем и мы. За мной!

Языки пламени лизали доски настила на дальнем краю. Дым валил клубами, и из него выступили, выстроившись в шеренгу, четыре рыцаря.

Де Шовиньи опустил копье и пришпорил коня. Я с бешено колотившимся сердцем сделал то же самое. Овейн скакал слева от меня, Фиц-Алдельм – справа. Остальные гнали коней следом.

Со страшным грохотом мы сшиблись над серединой потока. Возглавлявший нас де Шовиньи уже выбил одного противника из седла и с мечом в руках наседал на второго. Я нацелился на третьего, но мое копье переломилось о щит, а вот его наконечник угодил точно в цель. Сотрясение было такое, как если бы меня ударили в грудь кузнечным молотом. Ноги мои лишь чудом остались в стременах, и я промчался мимо вражеского рыцаря на скакавшем галопом Поммерсе прежде, чем он бросил копье и выхватил меч.

От второго копья я уклонился, а затем меня окутал дым от горящего моста. Вышколенный Поммерс не остановился. Кашляя, со слезящимися глазами, наполовину оглушенный, я оказался на чужой стороне Юина, среди врагов. Куда бы ни упал мой взгляд, всюду были рыцари и жандармы, и я перепугался. Развернув Поммерса в отчаянной надежде прорваться назад через реку, я вдруг понял, что никто не нападает на меня.

– Не справился с конем? – послышался оклик.

Безумный смех заклокотал у меня в горле. Я появился сразу после атаки вражеских рыцарей, и враги решили, что я – один из той четверки, что мой конь умчался с места боя.

– Ага, – отозвался я и погнал Поммерса через дым.

Застав врасплох вражеских рыцарей на мосту, я выхватил поводья у воина с плосковерхим остроугольным щитом и потащил его за собой. Узнав меня по масти Поммерса или по анжуйским львам на щите, де Шовиньи махнул мне, подзывая к своей короткой шеренге, выстроившейся посреди моста. Бой, как я понял, приостановился.

– Как там, на другой стороне, Руфус? – весело спросил он у меня.

– Тесновато, сэр, – ответил я. – Нам нужны подкрепления.

– А вот и они. – Де Шовиньи махнул рукой вправо, и я увидел рыцарей, промерявших дно реки копьями в поисках удобного места для переправы. Затем он продолжил: – Лучше поскорее сдать пленника Рису, иначе ты вскоре лишишься его.

– Оставьте тут немного для меня, – сказал я, уводя добычу на наш берег Юина.

Риса, мягко говоря, не обрадовал приказ оставаться в лагере и сторожить пленника. Все переменилось, когда рыцарь представился: Жоффруа де Брюлон, богатый землевладелец из Сомерсета. Он дал слово оставаться в моей палатке. Хотя это и выглядело несколько легкомысленным, мне понравились его открытые манеры, и я согласился.

– Ступай к остальным оруженосцам, – сказал я Рису. Те ждали у моста с запасными конями и оружием для хозяев.

– Он сбежит, как только мы уйдем, сэр, – заявил Рис, глянув на де Брюлона.

– Не сбежит, – ответил я. – Честь – главное достоинство рыцаря.

Риса мой довод не убедил.

– И Фиц-Алдельма тоже, сэр? – буркнул он.

Не в бровь, а в глаз – но поскольку Ричард ревел, поднимая всех в атаку, а от зданий с внешней стороны стен Ле-Мана валил дым, спорить было некогда. Я так и сказал Рису.

– Очень хорошо, сэр.

Он пожал плечами.

– Дерзкий у тебя оруженосец, – заметил де Брюлон.

– Не лезьте не в свои дела, сэр, –