В его голосе звучала тревога, и мне вспомнился разговор про нормандских сеньоров, которые вроде как откликнулись на призыв Генриха, но остановились в Алансоне, чтобы подождать и посмотреть, кто станет брать верх: король или Ричард с Филиппом. Одно дело – не явиться на зов, подумал я, совсем другое – прямо отказать государю. Если Ричард пленит отца, а он явно намеревался поступить именно так, это заставит баронов сделать выбор.

Мы выехали через северные ворота. Не сдерживаемые толпами или горящими зданиями, наши скакуны галопом помчали нас к Френе и далее к Алансону. Здорово было оставить позади дым и снова глотнуть чистого воздуха. Вскоре мы нагнали груженную мебелью повозку. Владелец, пухлощекий купчина, в страхе воззрился на нас, но мы не обратили на него внимания. Заслышав наше приближение, пешие горожане сходили на обочины, освобождая нам дорогу. Слышали не все. Еще один купец – верхом на лошади и с двумя вьючными животными в поводу – перепугался, обнаружив нас у себя за спиной, и бросился прятаться в еще не поспевшую пшеницу. Зрелище было потешным, и я хохотал так, что заболели бока.

– Вот они! – гаркнул Ричард.

Вдалеке я увидел лошадей. Судя по клубам пыли, животных гнали во весь опор. Я пришпорил Поммерса, и тот охотно прибавил ход. Хотя я был в доспехах, а Ричард – нет, мой конь перегнал Дьябло. Каждый раз, как скакун герцога настигал меня, Поммерс выказывал еще больше прыти. Эту скачку выдержали еще две лошади – Овейна и рыцаря по имени Филипп де Коломбье. Дьябло поотстал от нас шагов на пятьдесят. Все стало ясно, когда до меня донесся огорченный крик герцога: его жеребец захромал. Прочие, состоявшие в нашем отряде, остались далеко позади. Бог и все его святые, как гордился я Поммерсом в тот день!

С обеих сторон стремительно пролетала сельская местность. Живые изгороди, покрытые пышной летней листвой. Поля, засеянные ячменем и пшеницей. Овцы, пасущиеся на лугу. Деревья – ольха и береза – на берегах реки. Крытый соломой крестьянский дом с надворными постройками и обнесенным изгородью садом. Свинья, выкапывающая рылом червей.

Я был ближе всех к преследуемым, Овейн шел на полкорпуса позади меня. Группа беглецов насчитывала, по моим прикидкам, полсотни всадников. В самом ее центре виднелся сгорбленный человек на крепком гнедом. Справа и слева от него скакали двое – достаточно близко, чтобы прийти на помощь в случае нужды. Несомненно, это был Генрих. Представляя, как доволен будет герцог, если я захвачу его отца, и не думая об опасности, я принялся еще сильнее подгонять скакуна. Разрыв сократился до сотни шагов. Ветер свистел в ушах. Копыта Поммерса подо мной выбивали неистовый ритм. Я приготовился бросить копье, чтобы ухватить освобожденной рукой поводья королевского коня. Потом, осознав нелепость своей затеи, я внутренне похолодел. Мне не удалось бы сделать это в одиночку.

Непонятно как, но меня опередил Филипп де Коломбье.

– Руфус! Овейн! – Голос Ричарда доносился издалека. – Филипп! Назад!

Два коня перед нами замедлили ход, потом развернулись. Всадники без колебаний опустили копья и поскакали навстречу мне и Филиппу. Я выругался. Подчиниться приказу герцога означало, что мы рискуем получить копье в спину. Пришлось мне ослушаться его, тем более Филипп не выказывал намерения натянуть поводья. Я порадовался, что не бросил копье, переместил его под локоть и нацелился на щит противника. Мчась полным галопом, мы сблизились в мгновение ока. Во второй раз за несколько часов мне достался точный и сильный удар копьем. Щит врезался в грудь, ребра отозвались ослепительной вспышкой боли. Я вылетел из седла, потеряв оба стремени. Словно кукла, свалившаяся вверх ногами с лестницы, я повалился плашмя на спину и больше ничего уже не помнил.

Разбудил меня грохот копыт, как под Шатору. Позже я сообразил, что был без сознания всего с дюжину мгновений. Я вдохнул, в груди закололи иголки. С хрипом перекатившись на бок и упершись ладонью в грязь, я попытался сесть. Сначала я увидел Поммерса – тот, похоже, был цел, и это меня приободрило. Потом я различил рыцаря, выбившего меня из седла, – он лежал в траве шагах в тридцати, бесчувственный или мертвый. Я обошелся с ним так же, как он со мной. Филипп валялся рядом, громко чертыхаясь, тогда как его противник удалялся, сжимая в руке обломок копья.

По дороге грохотали копыта. Я повернул голову. Теперь развернулся Маршал – я узнал зеленый с золотом герб на его щите – и преградил путь. Он, в полном облачении, взял на изготовку копье – я с радостью понял, что оружие нацелено не на меня. Затем я проследил, куда смотрит острие, и у меня екнуло сердце.

Его целью был Ричард, переведший Дьябло на шаг. Никогда еще отсутствие у него доспеха и щита не выглядело столь вопиющим.

Маршал ударил коня шпорами и пошел в атаку.

– Божьи ноги, парень! Не убивай меня! – крикнул герцог во всю мощь своих легких. – Это неправильно, ведь я безоружен.

Маршал ни на йоту не сдержал бег коня.

Тошнотворный ком подкатил у меня к горлу. Ричарда вот-вот нанижут на копье, как на вертел, а я ничем не могу помочь. Я кое-как встал, извлек меч и, едва передвигая непослушные ноги, пошел к нему.

– Пусть дьявол убивает тебя, потому что я не стану, – вскричал Маршал, опуская острие.

Рука его не дрогнула. Пронзив грудь бедняги Дьябло, он сразил его одним ударом. Промчавшись галопом мимо меня – не будь я оглушен, я мог бы достать его мечом, – рыцарь развернул коня и, не посмотрев на Ричарда, поскакал вслед за королем.

Уверенный, что герцог тяжело ранен, а то и хуже, я доковылял до него. Он свалился с Дьябло, который лежал среди лужи крови.

– Сир! – Я упал на колени и перевернул Ричарда. Тот вдохнул, закашлялся, веки его задрожали. Я чуть не расплакался. – Вы живы, сир!

– Сдается, что так. – Он поморщился. – Как Дьябло?

– Мертв, сир.

Ричард закрыл глаза.

Страх вернулся ко мне.

– Вы ранены, сир?

– Нет. Горюю по Дьябло. – Герцог вздохнул. – Помоги мне встать.

Не обращая внимания на боль в ребрах, я закинул руку Ричарда себе на плечи и схватил ее.

– Готовы, сир?

Он крякнул.

Мы поднялись. Поглядев на Маршала, видневшегося вдали на дороге, я обернулся в сторону Ле-Мана.

– Наши товарищи уже почти здесь, сир. Они продолжат погоню.

– Нет. Пусть уходят. – Решимость в его голосе не допускала колебаний. Освободившись от моей хватки, он похромал в сторону Дьябло и молча встал над трупом.

Окликнув Филиппа де Коломбье – тот крикнул в ответ, что не ранен, – я направился к