Шрифт:
Закладка:
§ 5. Филипп Красивый и изгнание 1306 года
Между двумя яркими юдофобскими царствованиями, набожного Людовика Святого и нечестивого Филиппа Красивого, недолгое царствование Филиппа III Смелого (1270-1285) представляло собой как бы «полосу безразличия» на магнитной пластинке. Личность короля не играет роли в политике по еврейскому вопросу: королевская власть кладет только свой штемпель на распоряжения духовных властей, которые в эти годы особенно успешно проводят в жизнь соборные каноны. По требованию духовенства Филипп III возобновил в 1271 г. декрет Людовика Святого об обязательном ношении отличительного еврейского знака, а через несколько лет напомнил о церковных канонах, запрещающих евреям держать христианских кормилиц, продавать мясо христианам, купаться с ними в общей бане и т.п. С благословения римских пап орден доминиканцев и суд инквизиции развили тогда во Франции интенсивную деятельность, которая все более давала себя чувствовать евреям. Еще в 1267 г. папа Климент IV издал буллу («Turbato corde»), в которой приказывал инквизиторам из «любимой братии орденов проповедников и миноритов» преследовать не только христиан, совращенных в иудейство, но и совратителей их из евреев. «Совращенными» были обыкновенно те крещеные евреи, которые вследствие тогдашних гонений притворно принимали христианскую веру и потом отрекались от нее. В 1273 году папа Григорий X постановил, что такие отпавшие от церкви вместе с их пособниками подлежат суду инквизиции наравне с еретиками. В следующем году монах Бертран Деларош был назначен «инквизитором против еретиков и иудействующих христиан» в Провансе. В 1277 году французские инквизиторы спрашивали папу Николая III, что делать с отпавшими от христианства евреями, которые томятся в тюрьме уже целый год и не желают вернуться в лоно церкви. Папа ответил, что с такими людьми надо поступить как с еретиками, а именно передать их в руки светской власти для сожжения на костре. В том же году в Тулузе был сожжен раввин Исаак Маль (Males) за то, что он одного крещеного еврея, раскаявшегося перед смертью, приобщил к вере отцов и похоронил на еврейском кладбище. Под влиянием папских агентов Филипп III перелагал соборные решения в королевские «ордонансы». Собор в Бурже (1276) выработал новое ограничение для евреев: евреи имеют право жить только в городах и значительных местечках, а не в деревнях, дабы они не совращали простодушных поселян с пути веры, — а через несколько лет этот канон появляется уже в виде королевского декрета (1283), вменяющего в обязанность дюкам, графам, баронам и всем чиновникам «заставлять евреев жить в больших городах, где они обыкновенно обитают». При этом приказано следить также, чтобы евреи не строили новых синагог и не хранили у себя книг Талмуда, осужденных в Париже и подлежащих сожжению.
Иная система юдофобии установилась при Филиппе IV Красивом (1285-1314). Этот буйный король, который вел борьбу с папством и довел ее до кулачной расправы с Бонифацием VIII, стремился обуздать инквизицию и ослабить вмешательство духовенства в государственные дела, но он делал это не из либерализма, а лишь потому, что не терпел никакой власти рядом с собой, никаких соперников по части извлечения денег из подданных. Не жестокости инквизиции, а право ее конфисковать имущество осужденных делало для него ненавистным это учреждение, отнимавшее у него наследство подданных, которое он считал своей собственностью. Вот почему Филипп IV после описанной выше казни в Труа запретил инквизиторам впредь судить евреев без разрешения королевской власти, а затем неоднократно напоминал своим чиновникам, чтобы они не допускали ареста евреев по требованию монахов или даже важных церковных сановников, пока не убедятся, что это дело не подлежит рассмотрению в королевском совете (1288, 1291, 1302). Что король разделял самые грубые суеверия массы относительно евреев, видно из того, что при нем и несомненно с его одобрения были сожжены в Париже два еврея по вышеупомянутому делу осквернения гостии. Кроме того, он в особом декрете (1299) предписал своим чиновникам, чтобы они, по требованию «инквизиторов по делам еретической порчи», «арестовывали, заключали в тюрьму, таскали из тюрьмы в тюрьму и карали по законам апостольского престола» тех евреев, которые подозреваются в совращении христиан в иудейство или в осквернении «святейшего тела Христова» (гостии). В том же декрете король перечисляет другие «преступления» евреев: они скрывают у себя беглых еретиков, они воздвигают новые синагоги и поют там слишком громко, распространяют осужденные книги Талмуда с их «богохульными выражениями против Девы Марии». Вообще, у Филиппа IV были все данные, чтобы идти против евреев об руку с католическим духовенством и святой инквизицией, но только еврейской добычей он не мог поделиться с ними. Сребролюбивый король сумел обратить в источник дохода и закон об отличительном знаке: он предписал брать денежный штраф с тех, которые не носят знака (1288). Он возобновил декрет своего предшественника о запрещении евреям жить в местечках и селениях (1291), но не из опасения религиозного соблазна для «простодушных поселян», а потому, что там нет торговли и, следовательно, казна не извлечет тех выгод от торговых пошлин, что дают большие города.
Ни один французский король не занимался так много евреями, как Филипп IV, и в этом отношении он превосходит даже своего прадеда, Филиппа-Августа. Через все его декреты красной нитью проходит одно: торг евреями, как крепостными, и выколачивание из них прибыли. Еще будучи принцем, он, вступив во владение провинцией Шампань при женитьбе на графине Шампанской, взял с евреев этой провинции «приданое» в 25 000 ливров за утверждение их права жительства. Он постоянно спорил с баронами за юрисдикцию над евреями вассальных областей, ссылаясь на свои верховные королевские права. В 1297 г. состоялся третейский суд между королем и его братом Карлом, графом Валуа, Алансона и Анжу, по делу о 43 евреях, которых каждая сторона считала «своими»; суд решил, что только 12 евреев принадлежат графу, причем состоялось соглашение сторон о том, что переселение евреев из одной области в другую не освобождает их от прежнего подданства. Любопытно, что третейскими судьями в деле были по выбору сторон два еврея: Кало (Calot) из Руана, как
