Шрифт:
Закладка:
Обнаружив на дороге брошенный автомобиль, бесполезный из-за отсутствия бензина, находчивая, неунывающая Лена нашла картонную коробку с эмблемой Красного Креста, вырезала эмблему и поместила на ветровое стекло. Став таким образом «официальным» сотрудником этой организации, она, где могла, требовала дополнительную норму бензина и добралась до Марселя.
Всегда в хорошем настроении, следящая за собой, Лена не отказывалась ни от какого поручения, отважно разговаривая даже с самыми «неудобными» собеседниками.
А ее успокоительная прибаутка: Il ne faut pas exagurer – Не стоит преувеличивать — служила незаменимым лекарством для многих нервных посетителей. Лена безотказно работала весь день и зачастую до глубокой ночи. Но утром, как ни в чем не бывало, появлялась вовремя на работу, спокойная и тщательно ухоженная. Утверждали, отдавая должное ее лингвистическим способностям, что она была единственным человеком, способным говорить на идиш на шести различных языках.
Другой помощник – Хайнц Эрнст Оппенгеймер (по прозвищу «Оппи»), инженер, – в ожидании переезда в США, взял на себя заботу о бухгалтерии, причем бесплатно, что было весьма кстати в условиях денежного дефицита. Жил он в Экс-ан-Провансе и каждый день приезжал в Марсель, задерживался допоздна, а иногда ночевал в отеле. Он разработал формы отчетности, умело вел расход денег, прикрывал нелегальные финансовые операции, занося денежные поступления и расходы в соответствующие графы таким образом, что полиция никак не смогла бы придраться.
Вскоре нашлась замена и Франци, который в ближайшем будущем отбывал в Америку. Хорошим, хотя и недолгим, приобретением оказалась 25-летняя Мириам Давенпорт. Мириам, получив стипендию Карнеги изучала в Париже искусство и прекрасно владела французским и немецким языками. А застряла она в Марселе, пытаясь выехать в Югославию к своему жениху.
Фрай поинтересовался, умеет ли она печатать на машинке и, получив утвердительный ответ, предложил стать своим секретарем. Девушка с удовольствием согласилась помогать, а ее понимание искусства и осведомленность в артистическом мире весьма пригодились. Нередко Мириам отсылала пришедшего посетителя, утверждавшего, что он – художник, с карандашом в порт, просила сделать наброски и затем мгновенно определяла достоверность сказанного.
Мириам привела с собой юношу, Юстуса Розенберга по прозвищу «Гусей», родом из Данцига. Родители отправили сына на учебу во Францию, где его и застала война. В первые дни Гусей спал по ночам в офисе, исполняя роль сторожа, затем работал посыльным, не чурался любого задания.
С такой командой Фрай мог предпринять и более решительные и даже не совсем легальные шаги для оказания помощи нуждающимся.
Но для этого следовало более подробно изучить систему выезда, процедуру выдачи виз, возможности координации с другими благотворительными организациями, функционировавшими в Марселе.
«Списочники» и соискатели
Постепенно Фрай постигал тонкости оформления необходимых документов, как и общую ситуацию с беженцами в Марселе, их настроение и менталитет.
С сентября 1939 года в городе открыли офисы около двух с лишним десятков благотворительных организаций. Упомянем некоторые: SSAE (Социальная помощь эмигрантам), AFSC (Комитет помощи Американских Друзей– Квакеры), USC (Комитет помощи Унитарной церкви), YMCA (Христианская организация молодежи), и HICEM (Организация помощи еврейским эмигрантам). Считалось, что последняя будет играть ключевую роль и на ее долю выпадет около 30–35 тысяч дел. По сравнению с ней полторы тысячи дел определялись для AFSC и около 300 для Американского комитета. В реальности цифры оказались совсем иными.
В своих действиях лишь HICEM, да пожалуй, AFSC целиком руководствовались легальными методами и являлись как бы квазио-фициальными организациями, сотрудничавшими с правительством Виши.
В ноябре 1940 года в городке Ниме, недалеко от Марселя большинство благотворительных организаций объединили свои усилия и создали соответствующий комитет по координации действий. Основной задачей являлось облегчение условий пребывания заключенных в лагерях интернирования – снабжение продуктами питания, одеждой, улучшение условий быта. Особую заботу проявлял комитет о детях, чьи родители, находились в лагерях, и сиротах. Некоторых удалось вполне официально вывезти из Франции.
Руководство комитета в своей деятельности старалось держаться в стороне от политики и было вхоже в правительственные кабинеты Виши.
Суммируя, можно сказать, что усилия Нимовского комитета направлялись на облегчение условий содержания заключенных и только.
Перед Варианом стояла задача – спасти людей от преследования. Ему, свидетелю разгула фашизма в Берлине в 1935 году, не надо было объяснять неминуемую катастрофу еврейства. До Ванзейской конференции оставалось всего полтора года.
И пока предоставлялись возможности помочь, Вариан Фрай торопился. Как и следовало ожидать, уже к концу сентября – началу октября обстановка значительно ухудшилась.
Усложнилась ситуация на испанской границе. Для получения транзитной визы через эту страну требовались немалые формальности. В частности, испанскому консулу вменялось в обязанности согласовывать выдачу виз с Мадридом. Еще дальше пошло португальское правительство. Оно отозвало Аристида Мендеса, консула в Бордо, который, подключив к работе свою семью[13], в течение нескольких недель июня-июля безостановочно выдавал португальские визы всем желающим, хотя для этого уже требовалось наличие оплаченного билета из страны – на самолет или пароход.
В довершение, французское правительство усилило контроль на границе и сократило до минимума выдачу выездных виз.
Чтобы выбраться из страны официально, требовалось собрать пакет документов.
Вот один из маршрутов, приведенный в книге [28] с перечнем необходимых справок и бумаг:
1. Разрешение на высадку в Шанхае
2. Национальный паспорт или какое-нибудь другое удостоверение личности на путешествие
3. Французская выездная виза
4. Разрешение на проезд от Министерства колоний
5. Транзитная виза для Индокитая
6. Личное дело в префектуре или Министерстве колоний
7. Письмо от префектуры или Министерства колоний, разрешающее пароходной компании предоставлять место эмигранту.
Похожий перечень требовался для въезда и в какую-нибудь другую страну.
Оформление бумаг на каждом из вышеперечисленных этапов требовало времени, терпения и финансовых средств. Пока готовились одни документы, срок других истекал. Документы терялись, фамилии, имена и прочие данные искажались (пойди, разберись, со всеми Вольфами)[14], визы оказывались просроченными и т. д. – несть числа подобным проблемам. Случаев, когда все складывалось идеально, практически не наблюдалось.
Добавим к этому желание эмигрантов запрашивать визы для своих родственников, друзей, секретарей, любовников. Биограф Энди Марино отмечает [25], что Фрай удивлялся европейскому понятию «моральной обязанности». Как должен был реагировать консул, когда эмигрант упрашивал визу и для своей секретарши, не говоря уже о друзьях? Марино приводит следующую дневниковую
