Шрифт:
Закладка:
В настоящее время жертвоприношение, или курбан – это составная часть религиозных верований и обрядов.
Обычай сооружать мавзолеи (мазар, изгелэр) – места паломничества и поклонения, и устанавливать на могилах каменные памятники с надписями в появились мусульманских странах еще в VII–VIII вв. С X в. этот обычай получает распространение в Средней Азии, на Кавказе. Надписи, найденные в этих регионах, весьма схожи с надписями на болгаро-татарских надгробных памятниках. Эти обычаи в Болгарии связаны с распространением идей суфизма. Такие плиты назывались «белге», то есть «пометка на могиле». Самая древняя болгарская эпитафия, обнаруженная в Болгарском городище, но не сохранившаяся до наших дней, датирована 1244 г. Но обычай писать на могильных плитах никогда не одобрялся служителями культа и ханафитским учением, поскольку это противоречило основам ислама. На памятниках предпочитают высекать суры Корана, прославлять Аллаха и заявлять о своем преклонении перед Всевышним.
На территории Пензенской области имеется множество мазар. До настоящего времени в населенных пунктах Каменского района можно увидеть деревья, развешанные разноцветными нитками и кусками материи, например, у могилы Арслана Полкаева, по легенде убитого из устроенной врагами засады.
Недалеко от с. Н-Елюзань, на правой стороне р. Кадады, у лесного озера находится «мазар Рай-бабы». Легенда гласит, что Рай бабай утонул в озере, спасая шесть тонущих девушек. По другой версии – был убит жителями с. Чаадаевки во время дележа сенокосных угодий, расположенных между Н. Елюзанью и Чаадаевкой. Рай-баба для многих жителей Елюзани читается святым. Известно, что некоторые женщины из села совершают молитвы-дуа над могилой, прося у него помощи, здоровья и счастливого разрешения возникших проблем.
Считалось, для того, чтобы земной дух снял с больного свой гнев, необходимо его умилостивить: после полного захода солнца больной выходил во двор и, выбрав чистое место, забивал в землю большой гвоздь. Затем через ворот своей рубахи он лил на этот гвоздь подсоленную теплую воду…и произносил следующую фразу: «Жир атасы, жыр анасы! Тоткан булсан, жибяр. Мин сина аш-су бирэм, син мина йомшаклык бир» («Отец земли, мать земли! Если ты меня держишь – отпусти. Я тебе пищу даю, а ты верни моему телу мягкость»).
В верованиях мишарей, впрочем, и у других народов Поволжья, каждый двор имел своего духа покровителя – абзар-ияси (йорт анасы). Он считался властелином домашнего скота. Та скотина, особенно лошадь, которую он полюбит, всегда была упитанна, гладка и красива, а которую возненавидит – быстро худеет и потеет. Особенно нравилось заплетать гриву у полюбившейся ему лошади, а затем расплетать. Этот дух иногда показывался хозяину в образе женщины в белом одеянии, реже – в образе зайца или белой собачки. Считалось, что время от времени абзар-ияси следует умилостивлять и задабривать, – для этого варили пресную кашу или лепешку и ставили на подоконник конюшни. При переселении хозяев в новый двор, дух следовал за ними. Тогда хозяин обращался к нему следующими словами: «Йорт ияси, уземнен калма, яна йортка эйдя» («не отставай, следуй за мной в новый двор»).
Так, например, в Касимово при закладке дома в землю зарывались деньги или свиная голова; ставился стол, покрытый белой скатертью, и на нем зажигалась свеча. Всех присутствующих на торжестве угощали саламатой. Когда дом отстраивался, происходила церемония перевоза домового. Хозяин запрягал лошадь, брал тюфяк, решето и ехал в старый дом. Там он поднимался на чердак и упрашивал домового. Решето оставлялось на чердаке на ночь. Утром брали решето и прикрыв его сверху, ехали обратно. Если лошадь вспотела, знак, что ей тяжело, потому что сидит домовой. В противном случае нужно было ехать за ним вторично. Иногда на чердаке клали еду – горшок с маслом, яйца, лепешки…[302].
Вера в мифическое существо – су анасы создало у татар-мишарей своеобразный культ воды. Не имея четкого представления об этой хозяйки воды, татары-мишари, тем не менее, считали, что она живет в глубоких впадинах воды, в водоворотах, образующихся и видимых часто на поверхности воды, а также у водяных мельниц. Среди мишарей бытовала выражение «су иясе тота» (т. е. держит, удерживает). За непочтение она могла высушить колодца, утопить, особенно ребенка, в воде, наслать болезни и т. д. При заболеваниях, приписываемых влиянию духа воды (су тоту), приносили искупительную жертву в виде крошек хлеба, соли, крупы, которых бросали в воду. Мишари воду считали обладающей особыми магическими свойствами, если она взята из трех источников до восхода солнца (тан суы). Такая вода по их верованиям лечила больных, выводила «сглаз» и «порчу»[303].
Каюм Насыри в своей работе «Поверья и приметы казанских татар» описывает очень интересные сюжеты, касающихся многочисленных поверий, встречающихся в устном фольклоре татар-мишарей. Он пишет, что, по всей видимости, у всех известных народов существует баснословные верования в змей (елан) и драконов (аждаха). Эти существа во многих своих проявлениях и сказаниях о них похожи. В одних сказаниях змеи бывают черного цвета и белого. Черные, естественно, злобны к человеку, белые – благосклонны.
ПОЧИТАНИЕ ОГНЯ, этот обряд занимал значительное место в верованиях татар-мишарей, но культа огня не было в отличие от почитания духов земли и воды. Огонь почитался, прежде всего, как очистительное средство, что проявлялось в обряде пропускания скота через костер во время распространения эпизоотии (тавыр чире). Так, с целью очищения ребенка купанием ребенка от «сглаза», в воду опускали семь зажженных лучин. Не рекомендовалось плеваться в огонь и испражняться – появятся прыщики. Полагали, что прыщики наоборот исчезнут на теле, если их три раза обвести угольком, приговаривая: «кайдан килден, ары кит» («откуда пришел, туда следуй обратно»). Этим же способом лечили лишаи.
Кроме того, считали татары, кожа змеи прогоняет лихорадку. Если елан проживет сто лет, состарившись, превращается в дракона (аждаху), который живет на свете не менее тысячи лет. Его подхватывает облако и несет на морской остров и там бросает. Татары уверяют, будто бы во время, когда дракон несется по воздуху, в облаках бывает видно, как он бьет своим хвостом и волнуется. На этом острове по прошествии тысячи лет дракон превращается в девицу юху. Обратившись в юху, дракон может принимать различные чувственные образы и в них явиться к татарину, чтобы всячески навредить ему. Он может принимать облик девицы необыкновенной красоты, которая расчесывает себе волосы, сидя на берегу водоема. Разумеется, находятся и те люди, которые видели эту
