Шрифт:
Закладка:
Но имеет ли татарин, женившийся на юхе, средство избавиться от юхи, притом не подвергаясь опасности быть съеденным этим чудовищем? (Конечная цель брака юхи с татарином и состоит в том, со стороны юхи, чтобы съесть татарина, если последний поддастся на обман). Не знаю, имеет ли. Впрочем, а одной из записанных мною сказок усматривается что-то подобное такому средству. Дело такого рода: один царевич женился на юхе-девице (разумеется, по любви и неведению), и когда по всем сейчас сказанным признакам убедился, что живет с чудовищем, то построил украшенный извне и внутри, без окон и дверей, терем из одного железа; пригласил туда, после нескольких усилий, свою таинственную супругу, потом мгновенно защелкнул за ней вход в терем, и обложив его со всех сторон дровами, развел вокруг него сильный огонь и таким образом предал юху сожжению. Царевич при этом даже слышал, как юха-девица превратившись опять в змею громадным хвостом своим била во все стороны терема, и оттого все здание ужасно тряслось. Из другой сказки видно, что юха из девицы обращается в змею еще тогда, когда тихонько от мужа, во время его сна, идет ночью на озеро пить воду, так как муж не поставил в избе на ночь воды, а озеро находилось близ дома. В сказке о царевиче и юхе-девице приводится замечание, что когда юха истлела в тереме, пепел ее начали брать люди и делать из него лекарство, под названием терьяк[304].
Следующим злобным духом считался у пензенских татар пирь (пэри, дива), он же – шайтан, джинь, бичура. Разные группы татар описывали эти существа по-разному, но краткий описательный образ заключался в следующем. По поверьям пирь был бесполым существом, который легко мог оборачиваться в собаку, кошку, змею, а также мог принимать и явиться в облике мужа или жены. Однако его увидеть случается очень редко, но иногда встречается на дорогах в облике слепого или хромого человека. Они боятся железа, поэтому под постель татары клали топор, нож, ножницы, замок и др. Если в доме появится медведь, то они убегали. Считалось, что он боится можжевельника и его запаха, поскольку последний употреблялся как лечебное средство от водянки, заражение которой татары приписывали к пирю. Он создавал беспокойства в доме: кричал, играл, смеялся, переносил спящего с одного места на другое, проказничал, мог закрыть или открыть печную заслонку. Избавиться от него можно было, разобрав дом, перенести его в другое место. По другим легендам, у этих существ могли быть дети, и считалось, что они могли подменивать своими детьми детей татарских в колыбели и даже в чреве матери. Но от брачного союза с людьми, если такое случалось, дети не рождались. По ночам они могли навещать татарок, и когда они спят, ложится подле них и обращается с ними так, как можно одному только супругу. Но, по поверьям, татарка, имеющая – невольное и бессознательное отношение к джину, не может рожать детей.
Другой вид этих духов мог встречаться татарину в лесах и в полях, и притом в различных образах: иногда копною сена, иногда в образе девицы. Вместе со своими сородичами в лесу жил шурэле, который, встретив человека, звал поиграть, а затем замучивал его щекоткой. Считалось, это дух очень глуп, которого также можно было легко обмануть. В некоторых деревнях шурэле представляли в образе женщины.
Часто эти духи живут там, где зарыты клады с деньгами и драгоценностями, которые, как правило, не приносят счастья человеку, нашедшему этот клад. «От продолжительного пребывания в земле порождают дивов, подобных во всем своим предкам. О дивах нужно заметить, что они непримиримо враждебны татарину: 1) они похищают девочек; до возраста держат их у себя и тогда на них женятся; 2) дивы ругаются над татарином: например, в образе какого-либо знакомца или добряка див уводит татарина в свой город, в доме у себя угощает его; но если татарин скажет: «бисмилляхи» перед вкушением пищи, поставленной дивом, то явно будет татарину видно, что это не пища, а лошадиный помет; 3) див непременно постарается зазванного к себе в гости татарина свести с лица земли и обыкновенно так: прикажет жене истопить баню, поведет в нее гостя, и когда тот разденется, див предложит ему с видимым радушием услуги свои – помыть, испарить, а когда татарин подставит спину, то див забьет его комлем веника до смерти и мертвого зароет под полком своей бани.
Р. Г. Мухамедова пишет в своей книге «Татары-мишари», что по представлениям татар-мишарей пэри могут сделать человека сумасшедшим. Единственным способом излечения такого больного могло быть лишь жертвоприношение этому духу. Для этого бралась черная курица, которая закапывалась на перекрестке трех дорог. При этом произносилось заклинание: «Кайдан килден, ары кит, имен-томын шул булсын. Мин сезге келяу бирем, сез мина саулык бирегез, тагы-тагы сорамагыз» («Откуда пришел, туда иди обратно, пусть это лечение принесет пользу. Я вам делаю жертвоприношение, а вы верните мне здоровье, больше ничего не просите».
К наиболее широкому и устойчивому верованию мишарей относилась вера в злобное и враждебное к человеку существо, называемое аздяка (урьмэ).
«Урьмэ, урьмэ, минэ курьмэ. Мунчадагы пирне кюрь»
(«Урьмэ, урьмэ, меня не замечай, а увидь черта в бане»).
Такими словами мы, дети, помнится, заговаривали аздяку, увидев приближающийся пыльный вихрь (урьмэ). Но по поверьям татар-мишарей аздяка считается огненным змеем, который, надо сказать, также имел сексуальную основу. У казанских же татар аздяка и аждаха – это одно и то же существо. Считалось, что этот огненный змей мог пробраться в дом одинокой женщины и сожительствовать с ней, приняв образ ее мужа. Лишь выстрелив из ружья можно было прогнать эту сущность. Именно поэтому переезд невесты в дом жениха всегда сопровождался выстрелами из ружей, которые по поверьям отпугивали и других злых духов.
Вера в бессмертие души человека укоренилась у татар-мишарей еще
