Шрифт:
Закладка:
Вдруг, будто что-то вспомнив, он заговорщицки подмигнул Тому.
– Пошли, покажу шось.
Они подошли к одной из земляных складок обрыва. Там, укрытые от прямых лучей солнца, стояли ящики с влажной землей. В них пробивались молодые ярко-зеленые перышки лука и укропа.
– Бач, моя любовь и гордость, – ухмыльнулся Толик. – Огород.
– Виноградом не угостишь, огородник? – спросил Том.
– А ты мне шо?
– А шо надо? – оживился Монгол.
– Ну, не знаю. У меня все есть. – Толик поскучнел. – Шо ж с тебя такого поиметь? О! Придумал. Отожмись тридцать раз. Не, пятьдесят.
– За виноград? Да пошел ты.
– Слабак! – засмеялся Толик. – Та ладно, пошутил я. Щас за так дам. Я сегодня добрый.
Он полез в стоящую под обрывом халабуду. Она была основательно сплетена из веток и тростника, укрыта полиэтиленом, кое-где укреплена досками. В ее наполненном лучами полумраке валялись вперемешку инструменты, банки, какие-то тряпки, матрасы, мотки веревок, коврики и рюкзаки. Некоторые ветки были крепко приколочены к доскам гвоздями. На них висели пакеты с едой и вещами. Было видно, что Толик ко всему подходил основательно.
– Хоромы какие, – присвистнул Монгол, придирчиво оглядывая строение. – Сам построил?
– С братаном! – гордо сказал Толик, доставая из недр постройки небольшую, уже подвявшую кисть винограда. – На, держи.
– Все хорошо, одна неувязка, – вздохнул Монгол. – Ковра на стене не хватает.
– Что, и молоток с собой привез? – Не поверил своим глазам Том.
– А как же. Не тут жеж покупать! Молоток, гвозди, пассатижи, отвертки – все с собой. Если б знал, шо тут подъезд есть, – я бы дизель-генератор захватил.
– А вот тут, кстати, диван бы стал. – Том подмигнул Монголу. – Тогда можно было бы, как нормальные пацаны, лежать, пить пиво, и смотреть на море.
– И телевизор, – подсказал Монгол. – Если генератор есть, то телевизор по-любому нужен. Без телевизора, я считаю, вообще весь отдых насмарку. Не по-пацански как-то. Беспонтово. Но антенну нужно к нам тянуть, наверх. А то тут сигнала не будет. Не Турцию же смотреть?
Толик глупо улыбнулся, вышел из халабуды. Озадаченно посмотрел вверх, на обрыв, почесал в затылке.
– Тут целую бухту надо. Если на ваше дерево повесить, то метров двадцать с гаком.
– Что ж ты так? Был бы первый лагерь на Крыму.
– Та я жеж кажу, в первый раз тут стоим, – совсем расстроился Толик. – На разведку, можно сказать. В следующем году по-любому все будет. Гостиницу, сука, сколочу, с бассейном. Пять звезд.
Монгол отошел к морю. От смеха он согнулся пополам.
– Шо с ним? – недоуменно спросил Толик.
– Видать, виноградом отравился. Блевать сейчас будет.
– Э-э! Харош! Блевать – вон за тот колышек! – забеспокоился Толик.
– Уходим, все! – Монгол, наконец, пришел в себя.
– Ладно, Толик, пошли мы. Спасибо за виноград.
– Сто грамм и пирожок! – ответил Толик.
Когда они поднялись наверх, в лагере царила паника. Супруги-хиппари метались по поляне, заглядывая в палатки и кусты.
– Параноид сбежал! – меланхолично сказал Глеб.
– Вы ребенка внизу не видели?! – в отчаянии всхлипнула хиппи-мама.
– Не, там его точно не было, – сказал Том, чуть было не добавив «живого». Действительно, выжить, упав с такого обрыва, не было никаких шансов.
Безуспешно обыскав окрестности, они сели у себя на полянке.
– В бега подался, отвечаю, – сказал Монгол. – Я с детства был испорченный ребенок, на папу и на маму не похож. Я женщин обожал еще с пеленок. А ну-ка Жора, подержи мой макинтош.
– Тссс! – сказал Том. – Смотри.
Параноид стоял в небольшой ямке за кустом, на самом обрыве, и неотрывно смотрел на море. Монгол тихо подкрался сзади, и крепко обнял ребенка.
– Попался! Сколько же ты тут стоял?
Ребенок улыбался. Его васильковые глаза сияли.
– Вот и встретились два космоса, – сказал Том. – Эге-гей, нашли беглеца!
– И ведь хватило же ума остановиться.
К ним уже бежали перепуганные родители.
– Слышь, так и не пожрали. У нас даже хлеба нет, – сказал Монгол.
– Давай винограду поедим. – Том пожал плечами.
– Может, в Гурзуф сходишь?
– Я все время хожу.
– Мне нельзя. Завалить могут.
– Кто?
– Есть люди добрые, – поскучнел Монгол. Он сел на самый обрыв и наугад раскрыл книгу «Маугли». Читать ее не хотелось. Он понюхал страницы, пытаясь восстановить в памяти запах духов Виолетты, или как там ее, запах своей короткой и яркой любви.
«Странно. Она меня могла убить, но я ее совсем не могу ненавидеть, – думал он. – Кто-то мудрый сказал, что любовь сильнее смерти… Что-то я сентиментальный стал, сука».
Книга пахла затхлой бумагой.
Он пролистал ее, будто ища ответа на свой нелепый вопрос, захлопнул в сердцах, бросил тоскливый взгляд туда, где утопал в зеленой мгле кипарисных пиков шумный Гурзуф.
– Упрощаем! – Монгол повернулся спиной к городу, и, уткнувшись носом в рукав, уснул.
Виноградный царь
Времени было много. Время текло беззаботно и медленно, как мед. Его можно было намазывать на хлеб, но хлеба не было, а без хлеба время было совсем пресным. Том послонялся по поляне, со скуки заварил чай.
– Как дела? – услышал он шепот. Рядом стоял Глеб.
– Как всегда. Жрать хочется.
– Пошли за виноградом. Нож возьми.
Выйдя из своего леска, они поднялись по грунтовке, туда, где простирался укрытый виноградниками склон с «Вениным» утесом.
«Мы в эту сторону до сих пор не ходили, если не считать того дня, когда, спускаясь с трассы, встретили Назарыча», – Том не спеша ступал вверх, по иссушенной солнцем пыльной дороге.
– А зачем так далеко? Мы ж вроде внизу рвали.
– Видишь, во-он тот маленький красный домик. Это сторожка, – вполголоса сказал Глеб. – Рядом со сторожкой самый лучший виноград. Он совсем другой. Крупный, белый.
– Слушай, это же воровать…
– Стремаешься? – Глеб с тревогой посмотрел на Тома.
– Та не.
– А чем дело?
– Ну, нехорошо как-то.
– А ты представь, что там засел злой и жадный виноградный царь. Он отобрал у крестьян виноградники, и сам пьет вино. А что не так? Сказка снова стала былью.
– Логично, – вздохнул Том.
– Давай обойдем и подберемся поближе. Лучше бы, конечно, вечером, но я тут у соседей на пару часов дуршлаг взял. Надавим сока.
Они шли медленно, будто гуляючи, понемногу поднимаясь наверх, к трассе. Затем, резко пригнувшись, юркнули в сторону от дороги и рванули между рядами невысоких бетонных столбиков, подпиравших виноградные лозы. Уже через минуту Том резал тяжелые кисти желто-зеленых с патиной полупрозрачных ягод. Отрывались они тяжело.
«Я ворюга», – ежился Том, непроизвольно втягивая голову в плечи.
– Давай я буду резать, а ты мешки держи, –
