– Что-то ты форму теряешь! – ухмыляясь, раз за разом сдавал он.

Виолетты все не было.

«Где же она ходит?» – подумал Монгол, то и дело поглядывая в сторону выхода. Ситуация начинала его напрягать. Музыканты уже ушли, за ними потянулись и посетители. Зал опустел, ушло куда-то и ощущение праздника. За последние полчаса Монгол не только не взял ни одной взятки, но и ушел далеко в минус. Впрочем, он расстраивался не столько из-за игры, сколько из-за отсутствия девушки.

«Кинула меня. Бухнула на халяву, и кинула», – подумал он, вздохнул.

– Пять сотен торчишь! – радовался его соперник.

– Бывает. – Монгол криво улыбнулся, решительно хлопнул себя по почти пустым карманам. – Ладно, благодарю. Хорошо поиграли.

И он, пошатываясь, встал из-за стола.

– Э, ты куда собрался, зема? – Чернявый по-дружески улыбнулся.

– Та стрела у меня с девчонкой. Гулять буду.

– Так дела не делают. Ты проиграл, – нужно расплатиться. – Тихо, но одновременно твердо сказал Чернявый.

– Ты что, с дуба рухнул? – Монгол остановился, вперив в собеседника жгучие перчинки глаз. – Мы ж на «без интереса» играли. По всем понятиям это не на бабки.

– Бабки на рынке семечки продают. – Чернявый глядел на Монгола снизу вверх. – Ты же вроде музыку блатную знаешь, зема? За стол без денег не садятся. За такое по любым понятиям закукарекать можно.

– Шо ты сказал? – Монгол удивленно глядел на тщедушного и явно глупого собеседника, и не верил своим глазам. «Вырубить его с ноги, и уйти? Или поиздеваться?» – думал он, ожидая, когда на него накатит справедливая волна гнева.

Чернявый явно чувствовал угрозу. Он весь подобрался, вжавшись в кресло и, не спуская глаз с Монгола, нервно теребил колоду карт.

Но злость не приходила. Самоуверенные слова Чернявого настолько не соответствовали его тщедушной комплекции, что эта отчаянная храбрость вызывала к собеседнику и уважение и неподдельный интерес.

«Я его выключу, свалю, а она сейчас придет. Нужно еще немного потянуть». – Монгол сплюнул, демонстративно повернулся, и вразвалку подошел к бару. Обернулся, оглядел пустой ресторан, и вдруг рассмеялся. Он понял, наконец, в чем дело. Этот нагловатый картежник до боли напомнил ему Тома. Та же упертая вера в силу слова, совершенно не подкрепленная собственной физикой. Только если его приятель летал в своих бескорыстных фантазиях, то этот харьковчанин был вполне земным. Но если он такой земной, то почему не боится? Каратист? Нет, слишком дохлый, и к тому же курит. На спортсмена вообще не похож. Здесь был какой-то секрет, ребус, который ему ужасно хотелось разгадать.

– Повторить? – бармен посмотрел на Монгола.

– Налей-ка мне того самого. «Камю». – Он порылся в карманах, собрал оставшиеся деньги. – На сколько тут хватит?

Бармен пересчитал деньги.

– Сто пятьдесят грамм.

– Пополам, в две тары.

Взяв бокалы, он вернулся к своему столику, сел напротив. Долго посмотрел в упор на Чернявого, ухмыльнулся, подвинул бокал.

– Держи, орел. А ты не боишься, что я тебя здесь похороню?

Чернявый отхлебнул из бокала.

– Хороший коньяк, – невозмутимо ответил он.

– На последние деньги купил. – Монгол вдруг захохотал, неподдельно восхищаясь самим собой. – Нету ничего. Мы, панки, – такие. Для нас бабло – пыль.

– Для меня тоже. – Чернявый поглядел в опустевший фужер. – Как будешь долг возвращать?

– А ты мне нравишься. Я вообще уважаю тех, кто борзеет, и не боится. – Монгол откинулся на спинку, привычно глянул в сторону выхода. – Ты типа меня развел, да?

– У каждого свой хлеб.

– Ну вот скажи мне, чего ты такой ушлый? Зачем тебе бабки?

– Тратить.

– На что?

– На себя.

– Ну вот потратил ты их на себя, и что дальше?

– Мне нравится.

– Деньги счастья не приносят. – Монгол будто забыл, как и почему оказался в ресторане. Он старался говорить языком Тома, будто бы споря с самим собой, и одновременно втайне желая услышать самого себя со стороны. – Для панка деньги – это вообще мусор.

– Мусор? Ну так отдай мне тот мусор, что проиграл. Зачем он тебе? – ровно и спокойно отвечал Чернявый.

– Видел я этих богатеев, – продолжал Монгол, не особо веря себе. – Тоска одна. Ты понимаешь, что не в бабле счастье?

– Я знаю. Если не в бабках счастье, то чего они тебя парят? Верни долг, и живи без денег.

Монгол ухмыльнулся. Да, все именно так, все было правильно. Эта простая и понятная житейская философия была ему куда ближе, чем жертвенные умозаключения Тома. Конечно, будь тот рядом, то задвинул бы куда более убедительную и заковыристую телегу о бескорыстии и всеобщей любви. Монгол и сам любил послушать Тома, даже не понимая, почему. Но его не было. Зато как раз в этот самый момент дверь в ресторан распахнулась, и на пороге показались пятеро крепко сбитых ребят и девушка. По-хозяйски оглядев помещение, они сразу направились к их столику. Впереди, раскачивая плечами, шел крепкий блондин в короткой кожаной куртке. Его бицепсы с трудом вмещались в ее совсем не узких рукавах.

– Здарова! – Все кроме девушки поочередно поздоровались с Чернявым за руку, мельком взглянули на Монгола. – Проблемы?

– Да вишь, лабух пятьсот баков заторчал, а отдавать ломит. – Чернявый сразу расправил плечи, расслабился. Его голос стал громче, увереннее.

– Базар не по понятиям, – сказал Монгол, трезвея и лихорадочно соображая, что делать. Ребус сложился, но настроение сразу испортилось.

– Понятие одно: играть сел – бабульки на стол, – сказал кто-то из пришедших.

– Да ладно, пацаны, понял я, но бабла все равно при себе нет. – Монгол выдавил улыбку, похлопав себя по карманам. – Даже на билет домой. Все пропил.

– Если на билет нет, можно к ментам на вокзале подойти, – неожиданно сочувственно произнесла девушка. – Если сказать, что ограбили, они справку выпишут и в поезд посадят.

– Ирка, рот закрой, тебе слова не давали. Пойди вон, лучше у Валеры пробей, – сказал Блондин.

Девушка фыркнула, недовольно пошла к барной стойке. Переговорив с барменом, вернулась.

– Пустой вроде, – небрежно бросила она.

Монгол взял свой бокал, жадно допил до дна. «Если одного со мной пошлют, то вырублю. А если двое, а если с пушкой?»

Компания хмуро стояла вокруг стола, как врачи у постели умирающего, соображая, что делать с трупом.

– Ты где живешь?

– В Харькове, – ответил Монгол. – Пацаны, мы ж земляки.

Компания захохотала.

– Чувак, ты еще жив, потому что земляки, – произнес Чернявый.

Все снова засмеялись. Смеялся и Монгол. Со стороны это напоминало встречу старых друзей.

– Зема, а здесь где остановился?

– Там, наверху, – ответил он, небрежно махнув рукой.

– Бабки дома есть?

– Да говорю же, пропил все.

– А ну, встань.

Монгол встал, пошатнулся.

Один из пацанов похлопал его по карманам, по рубашке.

– Пустой.

– Ладно, –