– Это очень важно. – Вновь заговорила женщина с серыми волосами.

– Здесь был кто-то до вас! – Выпалил Призрак. – Пока вы не явились, кто-то здесь был.

– Старик Фурай?

– Нет… Старик Фурай давно ушел. Кто-то другой. Он закрутил кресло. Это был словно большой паук. От того что кресло крутилось, я видел его очень плохо, смазано. Но его голос мне показался знакомым. Мне кажется, я знаю, кто это может быть.

Моджо притих, спрятавшись в капюшоне серой хламиды. Женщина нервно оглянулась.

– Все предположения потом. Над нужно убираться отсюда. Пожалуй, я доставлю тебя к Берте прямо так, на этом кресле. Пусть она потолкует с тобой, а потом освободит.

– Мне не нужно все это. Мне нужно быть рядом с сестрой.

– Тебе нужно не противиться своей судьбе! – Голос женщины внезапно сделался гневным, и она принялась обходить кругом кресло Призрака, при этом совершая руками некие непонятные движения. То была будто бы часть какого-то танца.

– Ну вот и все. – Женщина вновь остановилась перед Призраком и развела руки в стороны. – Пора менять эту реальность.

Потом, она вымолвила шесть совершенно непонятных слов.

Будучи мертвым Призрак мог видеть многое, и он увидел, как что-то сорвалось с кончиков пальцев женщины. Некая искрящаяся энергия, которая была очень непохожей на энергию смерти Тумана, но также обладала способностью преображать и менять…

Эта энергия закружилась вокруг кресла, на котором сидел Призрак, закружилась удивительным серебристым вихрем, и мертвый мальчик действительно увидел, как реальность вокруг меняется. Старая больница вновь превращалась в дерево, в дуб с широкой кроной, но он, Призрак, был от всего этого все дальше и дальше…

***

“Как все начиналось?

Ты помнишь?

Туман… Однажды утром, прекрасным субботним утром, он непроницаемой стеной пришел с востока. Он надвигался достаточно быстро, со скоростью автомобиля, едущего на второй передаче. И от этого было страшнее всего, даже своим детским умом ты неизбежно понимал, что обычный туман не может двигаться так быстро. А потом, через несколько месяцев исчезла мама, она покинула этот дом во Время Тумана, чтобы больше никогда туда не вернуться.

Это было ужасно давно. Нет! Это было совсем недавно. Что года значат для человека, который мертв?”

Да… Призрак был мертв еще до того, как умер физически, до того, как безликое чудище оторвало ему руку. Он был мертв, и не зря люди в Рэгдолле дали ему его прозвище.

Он был мертв. Он принял серые одежды и одиночество. Какая-то его часть знала, что совсем скоро физическая смерть неизбежна, и принялась готовить Призрака к этому. Как будто так действительно было нужно…

Но все же, это невозможно…. Невозможно поверить в необходимость своей смерти. Тебе кажется, что это противоречит всем законам человеческим. Да, человеческим законам это может и противоречит, а вот небесным… Небесные законы совсем другие. Нечто, какое-то огромное непостижимое провидение, решило, что Призрак должен умереть, а сестра его должна остаться в живых. И он действительно это знал! Он понял по-настоящему только сейчас, и поразился тому, что ЗНАЛ. ОН предвидел это, и именно это сказал тому безликому существу, что надело маску его отца: “Я знаю. Я мертв.” Эта фраза, была куда глубже чем могло показаться на первый взгляд. Она была не просто добровольным отказом от жизни, она была пониманием и признанием смерти, которая должна была произойти, и которой ждут…

Один путь кончился. Путь тех, кто дышит, путь тех, кто должен существовать под солнцем, а не в объятиях тумана. Но начался путь другой. Начался новый отрезок путешествия. И вот теперь, мертвый мальчик сидел прикованный к инвалидному креслу-коляске, а вокруг него кружился серебристый вихрь, меняющий реальность.

Дуб с широкой кроной отдалялся. Теперь, Призрак видел могильные кресты в тумане и яблоневые деревья. Кладбище, а совсем рядом с ним яблоневый сад. Туман окутывает стволы яблонь, словно вата, и точно так же он окутывает кресты с надгробиями и маленький, очень старый деревянный домик. Да и не домик это даже, а будто бы избушка из сказок, где непременно живет старая, уродливая ведьма.

Точно! Еще когда Призрак был живым, его одноклассники в школе рассказывали что-то об этом домике. О старом доме на самом краю городка, возле кладбища. Там жила нелюдимая старуха, которая ну просто обязана была быть ведьмой. Конечно, яблоневый сад был таким же старым, как и домик, который он окружал, однако вполне ухоженным, но ситуации это не меняло. Старуха была ведьмой, и теперь Призрак находился у нее в гостях…

Вокруг него снова росли стены, но на этот раз деревянные. Сумрак вновь сгущался. В комнате полной теней, Призрак сидел у широкого стола, на котором горела одинокая свеча, почти не дающая света. Она и в самом деле не давала свет! Она просто горела, но толку от этого было мало, ее сияние совсем не распространялось по комнате, словно бы ядовитые сумерки душили его…

“В этом мире огню очень тяжело гореть, почти невозможно. И как эта свеча не тухнет?”

– Вот и он. – Произнесла старуха, скрытая в сумраке. После чего, ее темный, невысокий силуэт, отделился от стены, и стал по другую сторону стола, напротив Призрака.

– Да. Я нашла его. – Молодой голос сероволосой ведьмы звучал приглушенно, она все еще не сняла респиратор.

– Прости нас, мальчик. – Призрак не видел шевеления губ старухи. Он все еще не мог различить ее лица… Окошко в домике было очень маленьким, от него толку было не больше, чем от свечи.

– Я должен был умереть. – Вымолвил Призрак, чувствуя свои холодные губы. – Я неожиданно понял это. И я знал, что должен умереть. Но зачем? Чтоб сестра выжила? Тогда мне нужно быть с ней сейчас. Отпустите меня.

Старуха обошла вокруг стола, шаркающей походкой приблизилась к Призраку и положила обе руки ему на голову. Руки ее были теплыми, живыми.

– Ты такой плотный, будто бы и не мертв. Ты почти обрел новое тело в сумеречном промежутке, и так быстро. Думаю, то заслуга синего Асху, который с тобой, и, конечно-же, заслуга этого негодяя Фурая. Ты в шаге от того, чтобы стать серым существом. Но это даже хорошо, чтобы пройти по глиняной дороге, нужно быть достаточно материальным. Этот путь далеко не для всех. Он для мертвецов, обладающих плотью. Теперь, я отвечу на твой вопрос. Да, ты должен был умереть, чтобы