Но за нее не всяк умеет взяться:

Не дай бог с дураком связаться!

Услужливый дурак опаснее врага.

Жил некто человек безродный, одинакой,

      Вдали от города, в глуши.

Про жизнь пустынную как сладко ни пиши,

А в одиночестве способен жить не всякой:

Утешно нам и грусть и радость разделить.

Мне скажут: «А лужок, а темная дуброва,

Пригорки, ручейки и мурава шелкова?»

          Прекрасны, что и говорить!

А все прискучится, как не с кем молвить слова.

         Так и Пустыннику тому

      Соскучилось быть вечно одному.

Идет он в лес толкнуться у соседей,

      Чтоб с кем-нибудь знакомство свесть.

         В лесу кого набресть,

      Кроме волков или медведей?

И точно, встретился с большим Медведем он,

      Но делать нечего: снимает шляпу,

      И милому соседушке поклон.

      Сосед ему протягивает лапу,

      И, слово за слово, знакомятся они.

              Потом дружатся,

      Потом не могут уж расстаться

      И целые проводят вместе дни.

О чем у них, и что бывало разговору,

Иль присказок, иль шуточек каких,

      И как беседа шла у них,

      Я по сию не знаю пору.

      Пустынник был не говорлив;

      Мишук с природы молчалив:

Так из избы не вынесено сору.

Но как бы ни было, Пустынник очень рад,

      Что дал ему бог в друге клад.

Везде за Мишей он, без Мишеньки тошнится

      И Мишенькой не может нахвалиться.

          Однажды вздумалось друзьям

В день жаркий побродить по рощам, по лугам,

          И по долам, и по горам;

А так как человек медведя послабее,

          То и Пустынник наш скорее,

               Чем Мишенька, устал

          И отставать от друга стал.

То видя, говорит, как путный, Мишка другу:

          «Приляг-ка, брат, и отдохни

          Да коли хочешь, так сосни;

А я постерегу тебя здесь у досугу».

Пустынник был сговорчив: лег, зевнул,

               Да тотчас и заснул.

А Мишка на часах — да он и не без дела:

      У друга на нос муха села,

        Он друга обмахнул;

             Взглянул,

А муха на щеке; согнал, а муха снова

          У друга на носу,

      И неотвязчивей час от часу.

      Вот Мишенька, не говоря ни слова,

      Увесистый булыжник в лапы сгреб,

Присел на корточки, не переводит духу,

Сам думает: «Молчи ж, уж я тебя, воструху!»

И, у друга на лбу подкарауля муху,

      Что силы есть — хвать друга камнем в лоб!

Удар так ловок был, что череп врознь раздался,

И Мишин друг лежать надолго там остался!

ЛЮБОПЫТНЫЙ

      «Приятель дорогой, здорово! Где ты был?» —

«В Кунсткамере, мой друг! Часа там три ходил:

      Все видел, высмотрел; от удивленья,

      Поверишь ли, не станет ни уменья

             Пересказать тебе, ни сил.

      Уж подлинно, что там чудес палата!

Куда на выдумки природа торовата!

Каких зверей, каких там птиц я не видал!

             Какие бабочки, букашки,

             Козявки, мушки, таракашки!

Одни как изумруд, другие как коралл!

             Какие крохотны коровки!

Есть, право, менее булавочной головки!»

«А видел ли слона? Каков собой на взгляд!

      Я чай, подумал ты, что гору встретил?»

«Да разве там он?» — «Там». — «Ну, братец, виноват:

             Слона-то я и не приметил».

ЛЕВ НА ЛОВЛЕ

Собака, Лев да Волк с Лисой

      В соседстве как-то жили,

             И вот какой

             Между собой

      Они завет все положили:

      Чтоб им зверей съобща ловить

И, что наловится, все поровну делить.

Не знаю, как и чем, а знаю, что сначала

      Лиса оленя поимала

      И шлет к товарищам послов,

      Чтоб шли делить счастливый лов:

      Добыча, право, недурная!

Пришли, пришел и Лев; он, когти разминая

      И озираючи товарищей кругом,

                    Дележ располагает

      И говорит: «Мы, братцы, вчетвером.—

И начетверо он оленя раздирает.—

Теперь давай делить! Смотрите же, друзья:

             Вот эта часть моя

                   По договору;

Вот эта мне, как Льву, принадлежит без спору;

Вот эта мне за то, что всех сильнее я;

А к этой чуть из вас лишь лапу кто протянет,

             Тот с места жив не встанет».

КРЕСТЬЯНЕ И РЕКА

      Крестьяне, вышед из терпенья

                     От разоренья,

             Что речки им и ручейки

             При водополье причиняли,

Пошли просить себе управы у Реки,

В которую ручьи и речки те впадали.

             И было что на них донесть!

             Где озими разрыты;

      Где мельницы посорваны и смыты;

      Потоплено скота, что и не счесть!

А та Река течет так смирно, хоть и пышно;

             На ней стоят большие города,

                           И никогда

      За ней таких проказ не слышно:

                   Так, верно, их она уймет,

             Между собой Крестьяне рассуждали.

Но что ж? как подходить к Реке поближе стали

                   И посмотрели, так узнали,

      Что половину их добра по ней несет.

             Тут, попусту не заводя хлопот,

Крестьяне лишь его глазами проводили;

             Потом взглянулись меж собой

                   И, покачавши головой,

                          Пошли домой.

                   А отходя, проговорили:

             «На что и время тратить нам!

На младших