Он даже (говорит его историк верный)

Мог поднимать больших ячменных два зерна!

Притом и в храбрости за чудо почитался:

             Где б ни завидел червяка,

                    Тотчас в него впивался,

И даже хаживал один на паука.

             А тем вошел в такую славу

             Он в муравейнике своем,

Что только и речей там было, что о нем.

Я лишние хвалы считаю за отраву;

Но этот Муравей был не такого нраву:

                    Он их любил,

             Своим их чванством мерил

                    И всем им верил;

А ими наконец так голову набил,

      Что вздумал в город показаться,

      Чтоб силой там повеличаться.

      На самый крупный с сеном воз

      Он к мужику спесиво всполз

      И въехал в город очень пышно;

Но, ах, какой для гордости удар!

Он думал, на него сбежится весь базар,

             Как на пожар;

      А про него совсем не слышно:

      У всякого забота там своя.

Мой Муравей, то взяв листок, потянет,

      То припадет он, то привстанет:

      Никто не видит Муравья.

Уставши наконец тянуться, выправляться,

      С досадою Барбосу он сказал,

Который у воза хозяйского лежал:

      «Не правда ль, надобно признаться,

                    Что в городе у вас

      Народ без толку и без глаз?

Возможно ль, что меня никто не примечает,

      Как ни тянусь я целый час;

             А кажется, у нас

      Меня весь муравейник знает».

И со стыдом отправился домой.

             Так думает иной

                    Затейник,

Что он в подсолнечной гремит.

                    А он — дивит

      Свой только муравейник.

ЛИСИЦА И ВИНОГРАД

Голодная кума Лиса залезла в сад;

       В нем винограду кисти рделись.

       У кумушки глаза и зубы разгорелись,

А кисти сочные как яхонты горят;

       Лишь то беда, висят они высоко:

       Отколь и как она к ним ни зайдет,

             Хоть видит око,

             Да зуб неймет.

       Пробившись попусту час целый,

Пошла и говорит с досадою: «Ну, что ж!

             На взгляд-то он хорош,

       Да зелен — ягодки нет зрелой,

       Тотчас оскомину набьешь».

ТРУДОЛЮБИВЫЙ МЕДВЕДЬ

Увидя, что мужик, трудяся над дугами,

      Их прибыльно сбывает с рук

      (А дуги гнут с терпеньем и не вдруг),

Медведь задумал жить такими же трудами.

      Пошел по лесу треск и стук,

      И слышно за версту проказу.

Орешника, березника и вязу

Мой Мишка погубил несметное число,

      А не дается ремесло.

Вот ѝдет к мужику он попросить совета

И говорит: «Сосед, что за причина эта?

      Деревья-таки я ломать могу,

      А не согнул ни одного в дугу.

Скажи, в чем есть тут главное уменье?»

      «В том,— отвечал сосед,—

      Чего в тебе, кум, вовсе нет:

                    В терпеньи».

СОВЕТ МЫШЕЙ

Когда-то вздумалось Мышам себя прославить

       И, несмотря на кошек и котов,

       Свести с ума всех ключниц, поваров

       И славу о своих делах трубить заставить

              От погребов до чердаков;

       А для того Совет назначено составить,

       В котором заседать лишь тем, у коих хвост

                  Длиной во весь их рост:

Примета у Мышей, что тот, чей хвост длиннее,

                  Всегда умнее

             И расторопнее везде.

Умно ли то, теперь мы спрашивать не будем;

Притом же об уме мы сами часто судим

       По платью иль по бороде.

Лишь нужно знать, что с общего сужденья

Всё длиннохвостых брать назначено в Совет;

       У коих же хвоста, к несчастью, нет,

Хотя б лишились их они среди сраженья,

Но так как это знак иль неуменья,

                   Иль нераденья,

       Таких в Совет не принимать,

Чтоб из-за них своих хвостов не растерять.

Все дело слажено; повещено собранье,

       Как ночь настанет на дворе;

       И наконец в мучном ларе

          Открыто заседанье.

       Но лишь позаняли места,

Ан, глядь, сидит тут крыса без хвоста.

Приметя то, седую Мышь толкает

                     Мышонок молодой

           И говорит: «Какой судьбой

           Бесхвостая здесь с нами заседает?

           И где же делся наш закон?

Дай голос, чтоб ее скорее выслать вон.

Ты знаешь, как народ бесхвостых наш не любит;

И можно ль, чтоб она полезна нам была,

Когда и своего хвоста не сберегла?

Она не только нас, подполицу всю губит».

А Мышь в ответ: «Молчи! все знаю я сама:

           Да эта крыса мне кума».

МЕЛЬНИК

У Мельника вода плотину прососала,

      Беда б не велика сначала,

      Когда бы руки приложить;

Но кстати ль? Мельник мой не думает тужить

А течь день ото дня сильнее становится:

      Вода так бьет, как из ведра.

      «Эй, Мельник, не зевай! Пора,

      Пора тебе за ум хватиться!»

А Мельник говорит: «Далеко до беды,

      Не море надо мне воды,

И ею мельница по весь мой век богата».

           Он спит, а между тем

      Вода бежит, как из ушата.

      И вот беда пришла совсем:

      Стал жернов, мельница не служит.

Хватился Мельник мой: и охает, и тужит,

      И думает, как воду уберечь.

Вот у плотины он, осматривая течь,

Увидел, что к реке пришли напиться куры.

      «Негодные!