– Можем их перевернуть – сказал Серефин. Он пытался разжечь старую печь, прихлебывая водку прямо из бутылки. Кацпер встревоженно наблюдал за ним с соседнего стула. Когда огонь наконец разгорелся, Серефин с довольным видом плюхнулся прямо на лейтенанта.

– Я хочу посмотреть, как они будут плакать, – сказал Малахия, глядя на одну из икон.

Надя закатила глаза. Она открыла сундук, вытащила старое одеяло и накинула его на плечи.

– Ты прочел те книги, которые я нашла? – спросила она, устраиваясь на кушетке. Книги лежали на столе. Должно быть, она принесла их сюда, вместе с его забытой книгой заклинаний.

Малахия прочел две из них, и у него появились кое- какие идеи, но все они сводилось к тому, что ему нужно было найти свою разбитую душу.

– Тот кулон все еще у тебя? – спросил он у Серефина.

Серефин растерянно моргнул, похлопывая себя по груди.

– Да, – сказал он, вытаскивая кулон из-под рубашки и бросая его Малахии.

Малахия повертел его в руках, сидя на одном из стульев.

– Может, нам не стоит строить планы вместе с человеком, который одержим древним богом? – спросил Кацпер.

– Мы не строим планов, – сказала Надя. – Мы обсуждаем исторический прецедент.

Малахия слегка улыбнулся. Надя откинулась на спинку кушетки, положив одну из книг себе на колени. Он открыл свою книгу заклинаний, не зная, найдется ли в ней что-нибудь полезное. Если нет, у него в кармане лежал карандаш, а свет так хорошо падал на Надины волосы, что ему ужасно хотелось нарисовать ее портрет.

– Ты все еще можешь ее прочитать? – спросил Серефин.

Малахия пролистал несколько страниц, пока не нашел заклинание. Это было очень странно. Он придумал это заклинание и точно знал, для чего оно предназначалось, но его разум отказывался воспринимать любые слова и символы, написанные в книге.

– А что насчет тебя? – он повернулся к Наде.

– Я не понимаю, как это работает, но могу читать заклинания.

Интересно. Малахия вернулся к предыдущей странице со случайным наброском Нади. Он скучал по ощущению безопасности, которое дарила ему эта книга. Все, чем он когда-либо был, вся его сущность была спрятана на этих страницах.

– Софья была оставлена Марженей, – сказала Надя, хмуро глядя на книгу, лежащую у нее на коленях. – Лев был избран одним из богов, но здесь не сказано, кем именно. Он вернулся с гор, но не мог говорить, и предположительно там его коснулся Пелын. Это странно.

– Что странно? – спросил Серефин.

Париджахан вошла в комнату и села на Надину кушетку. Следом за ней пришла зевающая Жанетта. Она протянула Малахии ломоть черного хлеба и чашку чая, прежде чем сесть рядом с ним, обхватив ладонями свою чашку. Он изумленно уставился на нее.

– Серефин упомянул, что настоящая пища помогает справиться с…

– Всеобъемлющим голодом? – саркастично закончил Малахия, но, тем не менее, с благодарностью принял кусок хлеба и сделал глоток горячего чая. Вряд ли это могло избавить его от дискомфорта, вызванного близостью Нади, но он надеялся хотя бы ненадолго притупить чувство голода. – Где Катя?

– Скорее всего, мы не увидим ни ее, ни Остию, – сказал Кацпер.

Надя хлопнула в ладоши:

– Где Рашид? Я только что выиграла пари.

– Ничего ты не выиграла, – возразил Малахия, вспоминая, как Рашид и Париджахан делали ставки на них с Надей.

– Много ты понимаешь. В общем, здесь постоянно упоминается имя Пелына, но он единственный бог, с которым я никогда не разговаривала. Другие боги обычно избегали любых разговоров о нем, да и в книге нет почти никакой информации, – она перевернула страницу. – Первая четверка состояла из клириков, которые либо потеряли связь со своими богами-покровителями, либо ушли куда-то и вернулись совершенно неузнаваемыми.

– Например, умерли, а потом ожили? – спросил Серефин.

– Париджахан не умирала, – сказала Надя. – Я все еще не понимаю, как ты во всем этом замешана, – она повернулась к аколийке.

– Ох, – тихо выдохнула Париджахан.

Малахия вскинул голову. Он знал этот тон. Ох.

– Это произошло до того, как ты попала в Калязин.

– Мы были детьми. Я сильно проголодалась и не стала дожидаться нашего дегустатора, – она откинулась на Надины согнутые колени. – Яд подействовал очень быстро. Никто даже не успел понять, что произошло. Рашид был там, но он не знал, что я умерла. Он подумал, что это была какая-то слабая отрава. Если бы не он… я бы так и осталась мертвой.

Кацпер уткнулся подбородком в плечо Серефина.

– Так вот как действует аколийская магия?

– В Аколе очень много магов, – сказал Малахия, – Но их тщательно скрывают от внешнего мира, и мы не знаем, как проявляется их сила. Возможно, она вообще не похожа на магию Транавии и Калязина.

Париджахан кивнула:

– Наши маги прячутся в пустынях, поэтому о них почти ничего не известно. А те, кто остается при дворе, в основном показывают дешевые фокусы.

Малахия отчаянно хотел выяснить, как работает магия Рашида и Париджахан, но в то же время ему было жаль, что они оказались здесь, в преддверии конца света. Он прожевал кусок хлеба, но это не помогло. У него кружилась голова.

«Ты не можешь устоять. Если ты не поглотишь одного из них, я тебя заставлю. Меня ничто не остановит».

Малахия резко выдохнул. Надя не сводила с него глаз. Она встала, допила остатки водки в своем стакане и пересекла комнату, чтобы взять его за руку.

– Тебе нужно поспать, – сказала она, все еще кутаясь в одеяло.

Надя была права, но он не хотел спать. Чирногу было куда проще захватить контроль, когда его защита была ослаблена. Но она потащила его обратно в свою комнату. Им нужно было держаться подальше друг от друга, вот только он не мог найти в себе силы сказать ей «нет». У них и так осталось слишком мало времени.

– Мне не стоит быть здесь, – сказал он.

Она решительно постучала его по груди.

– Мы оба не хотим оставаться в одиночестве.

– Я причинил тебе боль…

– Не нужно притворяться, что ты об этом сожалеешь.

Эти слова глубоко уязвили Малахию, и он отпрянул назад. Она посмотрела на него снизу вверх.

– Я… Конечно я сожалею.

– Может быть, но тебе это понравилось.

Он покраснел и отвел взгляд.

– Ты знаешь, что я такое. – Он сделал паузу. – Если я и соберусь тебя кусать, то только так, чтобы тебе это понравилось.

Надя рассмеялась, и от этого звука у него дрогнуло сердце. Она села на край кровати, подтянув колени к груди.

– Если ты не хочешь, мы можем и не спать, – сказала она.