Шрифт:
Закладка:
Он замер, наполовину стянув рубашку через голову. Рубашка сползла обратно, и он с удивлением повернулся к Наде:
– Что?
Девушка склонила голову набок.
– Мы, скорее всего, умрем.
– Да?
Она покраснела.
– Я не хочу умереть, так и не узнав, каково это. Быть с тобой.
– Быть со мной? – переспросил Малахия надломившимся голосом. Он прекрасно понимал, о чем говорит Надя. Она нахмурилась, обхватив себя руками.
– Ты смеешься надо мной. Над бедной, наивной, скромной Надеждой.
– Я не смеюсь над тобой! – твердо воскликнул он. – Но ты и правда немного наивная.
– Заткнись, – простонала она, падая обратно на кровать. – Я просто… – Надя замолчала и глубоко вздохнула.
Малахия закрыл глаза, чувствуя, как горит каждый нерв в его предательском теле, чьи порывы шли в разрез с любыми доводами разума.
– Надя, – напряженно сказал он. – Три часа назад я чуть не разорвал тебе горло.
Она задумчиво хмыкнула в ответ. Кровь и кости, эта девушка просто убивала его.
– Не могу поверить, что ты ведешь себя разумно, – сказала она.
– Я веду себя разумно, потому что не хочу, чтобы ты умерла.
– Я не умру от того, что мы проведем вместе одну ночь.
Проведя руками по лицу, он частично признал свое поражение и опустился на колени рядом с ней. Надя медленно потянулась к нему рукой, и Малахия ни за что бы не поверил, что она не знала, какой эффект это произведет на него. Он осторожно переплел их пальцы.
– Если ты беспокоишься о последствиях…
– Что, если мы выживем, – прошептал он.
– На этот случай у Кацпера есть специальный чай.
Это заставило Малахию занервничать.
– Зачем ему это нужно?
– В больших дозах это сильный яд.
– Даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, – он моргнул. – Ты говорила об этом с Кацпером?
– Нет! – Надя сморщила нос. – Я говорила об этом с Пардж, – пробормотала она. – А Пардж говорила об этом с Кацпером.
– Надя.
– Что? Это были худшие пять минут в моей жизни. В списке самых ужасных событий твоя смерть стоит только на втором месте, а этот разговор – на первом.
Он не мог удержаться от смеха.
Надя потянула на себя их сцепленные руки, заставляя его наклониться над ней.
– Малахия.
– Что ж, ты пыталась меня раздеть еще в Соляных пещерах, – сказал он, наклоняясь, чтобы коснуться губами ее лба.
Она снова рассмеялась. Это был такой прекрасный звук. Он хотел провести остаток своей жизни, слушая ее смех, даже если ему осталось совсем недолго. Надя очень редко смеялась, но, когда это случалось, Малахии казалось, что на него пролился солнечный свет.
– Что вызывает некоторые опасения. Серьезно, Надя? Все эти глаза, – он ухмыльнулся.
– Все не так уж плохо, – сказала она.
Малахия поднял брови.
– Ну ладно, все очень плохо. На самом деле это отвратительно. Малахия, ты просто ужасен, – она выгнулась и поцеловала его. Он закрыл глаза, отвечая на поцелуй.
– Твои ребра больше не болят? – пробормотал он в уголок ее губ.
– Заткнись, Малахия, – сказала она. Ее теплые руки скользнули под его рубашку. – Больше никаких «может быть, если мы выживем». Мы здесь, вместе. Живые.
Она осторожно укусила его за шею, и он вздрогнул, признавая поражение.
Надя проснулась задолго до рассвета. Малахия спал, прижавшись к ней. Она закрыла глаза, ненадолго удерживая воспоминание о жаре его тела и нежных прикосновениях, прежде чем спрятать его подальше. Ей наконец-то удалось испытать то, к чему она так стремилась, но теперь пришло время двигаться дальше.
Комната была залита мягким лунным светом, и Надя рискнула коснуться губ Малахии кончиками пальцев. Он не пошевелился. Об этом она и переживала. Она знала, как плохо он спит, но ей нужно было сделать кое-что без его ведома.
Все еще пребывая в сонном состоянии, она оделась и постучала в дверь Серефина. С той стороны раздался шум, и через несколько минут дверь с грохотом распахнулась.
Серефин окинул ее усталым взглядом.
– Надя, – сказал он хриплым ото сна голосом. – Ты хоть представляешь, сколько сейчас времени?
Надя невольно отметила тот факт, что на нем не было рубашки, а его глаз не закрывала привычная повязка. Глаз Серефина был закрыт, но веко имело странную форму: плоское, без глазного яблока, которое ему нужно было бы прикрывать.
– Очень поздно. Или очень рано. Одевайся, нам нужно поговорить с Пелагеей.
Он посмотрел на нее с легким подозрением. В кровати зашевелился и сел Кацпер.
– Где Малахия? – спросил Серефин.
– Спит. Нам нужно поговорить с Пелагеей без него.
Серефин прищурился:
– Не может быть, чтобы он не проснулся, когда ты ушла.
Кацпер пробормотал что-то неразборчивое, медленно опускаясь обратно на кровать.
– Что?
– Подсыпал снотворное в его чай.
Серефин резко развернулся:
– Что ты сделал?
– Это я его попросила, – торопливо сказала Надя. – Реликвия у тебя?
Выражение его лица вдруг изменилось. Он больше не был обычным юношей, которого она считала своим другом. Перед ней стоял король, генерал и маг крови.
– Зачем тебе это нужно? Я думал, мы все здесь заодно.
– Да, я…
– Да, он заслуживает страданий, как никто другой, но я не совсем уверен, что он заслуживает еще одного предательства с твоей стороны.
Надя покачала головой. Это было так трудно объяснить.
– Я не… – Она сделала паузу. – Он не должен об этом узнать, иначе Чирног будет всячески препятствовать исполнению нашего плана.
Лицо Серефина озарилось пониманием. Он кивнул и принялся торопливо натягивать на себя одежду. Надя наблюдала за тем, как он наклоняется над одеялом, чтобы коснуться головы Кацпера.
– Я все слышал, – пробормотал тот. – Просто дай мне поспать.
Серефин вернулся к Наде и протянул ей реликвию.
– Нет, оставь себе. Он сразу что-то заподозрит, если увидит у меня этот проклятый кинжал.
Он неохотно заткнул костяной кинжал за пояс и властно махнул на нее рукой. Но Надя не могла как следует на него разозлиться: для этого было еще слишком рано.
На улице их встретил холодный утренний воздух. Когда они добрались до маленькой хижины, Надя подняла руку, чтобы постучать, но Серефин просто толкнул дверь, и та со скрипом отворилась перед ними.
