– Обычные калязинцы о нем не знают, – сказала Пелагея, пожав плечами. – Но те, кто недоволен Церковью? Те, кто думает, что боги покинули нас, потому что в Калязине больше нет клириков, а война не заканчивается десятилетиями? Что ж, они могли бы углубиться в изучение религии. Они могли бы узнать о старых богах, которые правили миром железной рукой.

– В этом и проблема религиозных государств, – пробормотал Малахия.

– Заткнись, Малахия, – в один голос сказали Надя и Париджахан. Девушки улыбнулись друг другу, а он обиженно нахмурился.

– Вам придется поторопиться, чтобы добраться туда первыми. Они построили Комязалов слишком близко к тому месту, где до скончания веков похоронены мертвые боги. Могло быть и хуже, а? Вы могли бы оказаться гораздо дальше, на другой стороне континента, пока на ваших глазах рушится целое королевство.

Серефин поморщился и взглянул на дверь.

– Пелагея… – он не договорил.

Казалось, ведьма и так знала, о чем он не мог спросить.

– Я не буду тебе лгать. Ты столько раз обращался ко мне за светом. Ты сын своей матери в гораздо больше степени, чем твой брат, – она пренебрежительно махнула рукой в сторону Малахии. – Древние боги Транавии непременно восстанут, если вы не остановите этот процесс.

Надя громко выдохнула.

– В этом есть смысл, – прошептала она.

– Когда-то они были везде, – продолжила Пелагея. – Везде и нигде. Они жили, и они умерли, они засыпали землю солью и сделали ее плодородной. Этот мир так долго вращался вокруг своей оси. Вы сражаетесь с силами, которые видели вечность, и, возможно, вы не добьетесь успеха. Но вы должны попытаться, иначе все рухнет. Солнце будет уничтожено.

– Учитывая обстоятельства, я, вероятно, его съем, – задумчиво сказал Малахия.

Пелагея громко рассмеялась, и это заставило его встревожиться не на шутку.

– Скольких он заставил тебя поглотить? Тебе это понравилось?

Малахия заерзал на месте. Надя коснулась его руки, лежащей на спинке кресла.

– Это не важно.

– Ты ошибаешься, sterevyani bolen. Вы с ним идеально друг другу подходите. Ты – отчасти смертный, отчасти бог. Ты всегда испытывал этот голод, стремился к большему, хотел взлететь как можно выше, но хватит всего одного толчка, чтобы столкнуть тебя вниз. Ты должен сопротивляться, иначе мы все погибнем.

– Я и так это знаю, – отрезал Малахия.

– У меня есть вопрос, – деликатно сказала Париджахан. – Возможно, ты не сможешь на него ответить, но…

– Почему именно ты? Девушка из южных земель, которая никогда не занималась магией, никогда не интересовалась божественным? – спросила Пелагея.

– Я бы не сказала, что вообще «никогда», – пожала плечами Париджахан. – Я не случайно выбрала смышленого мальчика из Янзин Задара своим охранником. И я не просто так уводила его из дворца, когда маги хотели устроить ему испытание. Я прекрасно знала, что делаю, когда убегала из Аколы вместе с ним.

– Ничего ты не знала. Ты даже не догадывалась, на что способен этот мальчик. Ты не знала даже о своих собственных силах.

– Я держу его в узде, – неуверенно сказала Париджахан, глядя на Малахию.

Он чувствовал это: его необузданная сила успокаивалась в присутствии аколийки.

– И ты даже не осознавала этого. Хотя ты могла бы. Ты никогда не увидишь внешнего проявления своей магии, но ты могла бы отточить числа и формулы, превратив их в проведение и вероятность.

– У нас нет на это времени, – сказала Париджахан с оттенком скорби в голосе.

Малахия отчаянно хотел помочь Париджахан овладеть ее магией. Если, конечно, они смогут выжить. Рука Нади легла на его запястье.

– Это не та головоломка, которую нужно решать прямо сейчас, – сказала она.

– Другого шанса может и не быть, – обреченно сказала Париджахан, и они с Малахией пересеклись взглядами. Она хотела этого. Если им удастся выжить – и снова это тяжелое «если», – они обязательно попытаются. – А что насчет Рашида?

– Разве ему не нужно тоже участвовать в этом разговоре? – удивился Малахия.

– Почему его здесь нет? – спросила Пелагея. – И я никогда не видела тебя без твоей маленькой свиты, – сказала она Серефину.

– Пару часов я могу прожить и без них, – тон Серефина звучал так, словно он пытался защититься.

– Нет, не можешь.

Он угрюмо сгорбился в своем кресле и сделал очередной глоток водки.

– У аколийского мальчишки другая роль, – задумчиво протянула Пелагея, наматывая черный локон на палец. – Тем не менее ты права. Твоя страна знает, что она потеряла в тот день, когда вы с ним сбежали из дворца.

Париджахан побледнела.

– Я не могу вернуться, – прошептала она.

– Возможно, тебе не придется. Скорее всего, мы умрем, – весело сказал Серефин. Париджахан бросила на него угрожающий взгляд.

– Ты точно умрешь, если продолжишь отпускать такие глупые шутки – сказала Пелагея, прищурив глаза.

Пальцы Серефина еще крепче сжали горлышко бутылки. Малахия ненавидел это чувство беспомощности. Он делал все возможное ради Транавии, а теперь даже не мог ее спасти.

Большой палец Нади нежно очертил круг у основания его запястья.

Он почувствовал новый приступ голода.

Пелагея пристально посмотрела на него:

– Осторожно.

– Я в порядке, – ответил он напряженным голосом.

Париджахан встала, и между ее темными бровями появилась маленькая морщинка. Пройдя на другой конец комнаты, она обхватила лицо Малахии своими ладонями.

– Ты словно шторм, который сводит меня с ума, – сказала она, закрывая глаза. – Позволь мне кое-что попробовать.

Ее пальцы легко коснулись висков Малахии, металлические кольца на ее пальцах обожгли его щеку неприятным холодом. Даже когда у него была только магия крови, в ней всегда присутствовал элемент хаоса. Его сила была слишком велика. Все было слишком громким, слишком сложным и слишком необъятным.

Это была аккуратная нить, хрупкая, но крепкая и прямая, протянутая от нее к нему. Она… считала?

Голод постепенно притуплялся. Чирног был раздражен, но его влияние на Малахию постепенно ослабевало.

– Что ты сделала? – прошептал он.

– Я понятия не имею! – аколийка улыбнулась, глядя на него своими холодными серыми глазами.

– Воспользуйся этим затишьем и беги как можно быстрее, – сказала Пелагея. – Отправляйся на кладбище богов.