Малахия все еще оставался тем сломленным юношей, которого она знала, но с каждой минутой его все больше переполняла тьма. Надя подумала о том, что она даже не узнает, когда он дойдет до самого конца. Когда дороги назад уже не будет. Это пугало ее больше всего.

Она перебралась через сломанный забор и вышла на лесную дорогу. В траве лежали изуродованные останки человека. Девушка проглотила желчь, подступившую к горлу.

Он сделал это. Нежный, тревожный юноша, которого она любила.

Он был способен на это даже без Чирнога. Она должна была это признать.

Надя шла по дороге, пока не наткнулась на первый из нескольких домиков крошечной деревни. Это были потрепанные маленькие хижины с выцветшими квадратными узорами и нарисованными цветами.

Дверь первого дома висела на ржавых петлях. Вокруг стояла мертвая тишина. Надя толкнула сломанную дверь, и ее мир болезненно содрогнулся, когда она увидела кровь, разбрызганную по полу. Разбросанные останки на вытоптанной земле. Ей ужасно хотелось отвернуться.

Она услышала, как хлопнула еще одна дверь. Быстро оборвавшийся крик. Надя побежала к дому, который на первый взгляд казался совершенно нетронутым. Она могла бы предупредить их, остановить этот кошмар. Девушка распахнула дверь, чувствуя странную нереальность происходящего, как будто она вдруг оказалась в другом измерении.

Перед Надей развернулась сцена, которую она уже никогда не сможет выкинуть из головы. Когти Малахии пронзали человека. Его зубы разрывали плоть. Кровь, кровь и кости.

Содрогаясь от ужаса, она не раз наблюдала за тем, как его тело превращалось во что-то совершенно чудовищное. И хотя страх никогда по-настоящему не утихал, со временем она научилась видеть в нем нечто большее, чем многочисленные глаза, когти и клыки. Из-за этого она начала забывать, кем он был на самом деле.

Он был монстром, а у монстров была только одна цель – разрушение.

Надя закрыла глаза; ей не хотелось на это смотреть. Она вздрогнула, почувствовав, как чья-то рука закрыла ей рот, схватила ее за талию и втащила в дом. Ее ноги скользили по окровавленному полу.

Это был не Малахия. Или все-таки Малахия, но опустошенный и разбитый. Наполовину поглощенный, наполовину божественный, чудовищный и жуткий. Она видела его челюсть, проступавшую из-под изъеденной и разложившейся плоти. Его глаза выглядели совсем непривычно: они были не ониксово-черными, а бледными и призрачными, с затуманенными зрачками.

– О, не смотри на меня так. Он еще не завладел мною полностью, – огрызнулся Малахия, подтверждая ее опасения.

Она моргнула.

– Хватит. Мы одинаковые, он и я. Конечно мы одинаковые, но я все еще здесь.

– Малахия.

Он вздрогнул, отпрянув от нее. Из его груди вырвался низкий стон.

Малахия все еще был собой, по крайней мере немного. Надя не знала, что делать.

Она оглянулась через плечо. Куда делись остальные?

– Они справятся сами, – сказал Малахия, словно прочитав ее мысли. Возможно, он и правда был на это способен. – Мы должны идти. Мы должны найти их первыми. Towy dżimyka, пожалуйста, ты должна мне помочь. Мне нужна твоя помощь.

Это было неправильно, что-то здесь было не так.

– Помнишь, как ты убила существо, притворявшееся мной? Надя, я – это я.

– Тобой управляет древний бог. Я не могу…

– Ты можешь услышать их песни и выжить. Надя, мы с тобой одинаковые, – сказал он с отчаянием в голосе. Он звучал как Малахия. В этот момент она поняла, что не знает, как звучит Чирног. Он вцепился в ее оскверненную руку. – Ты такое же чудовище, как и я.

У нее на глаза навернулись слезы.

«Они думали, что, если оградят тебя от окружающего мира, ты никогда не узнаешь о своей истинной сущности, – в голове Нади зазвучал вкрадчивый и лукавый голос Нирокши. – Но все тайное рано или поздно становится явным. Мы так долго ждали тебя, и вот ты здесь, чтобы освободить нас».

– Пожалуйста, Надя. Он хочет уничтожить тебя, украсть твою силу, но зачем? Мы можем работать сообща. Закончим это вместе. Ты пугаешь его. Они все боятся тебя, а ты даже не понимаешь, на что способна.

На что она была способна?

– Серефин и Пардж, они…

– Они не такие, как мы, Надя. Они не поймут, – в его призрачных глазах горел странный, маниакальный огонек.

Даже среди всей этой божественной чепухи скептицизм Малахии по отношению к богам всегда оставался непоколебимым. Но теперь он говорил так, словно Чирног мог быть прав.

– Нет, Малахия, нет, это неверный путь.

Он резко повернулся к ней. Надя замерла на месте.

– Как ты не понимаешь? Освобождение этих существ остановит хаос. У нас наконец-то появится шанс все исправить. Ты можешь уничтожить Церковь, которая пыталась тебя казнить. Я могу спасти Транавию. Надя, это единственный выход. Пожалуйста, – взмолился он хриплым голосом. – Я не могу сделать это в одиночку. Мне нужна ты.

Может быть, это все-таки был Малахия. Может быть, они были обречены снова и снова повторять этот ужасный цикл. Вот только на этот раз у нее не было клинка, занесенного над его спиной. У нее была только искренняя надежда, что Малахия выкарабкается из ямы, в которой он оказался, а не будет копать все дальше и глубже. Что он не позволит себя поглотить.

– И давно ты это спланировал? – спросила Надя безжизненным голосом. – Еще одно предательство?

– Что?

– Если я сделаю так, как ты просишь, все умрут, включая Серефина. Ты понимаешь, насколько ты ему дорог?

– Серефин меня терпеть не может.

– Ты его брат.

– У меня никого нет! – воскликнул Малахия, отдергивая руку. – Я ничто. Я был создан во тьме, и тьма – это все, что у меня есть. Меня не спасти, Надя. Не стоит ждать счастливого конца. Помоги мне, или умрешь вместе со всеми остальными.

Она закрыла глаза.

– Это не ты.

– Это всегда был я. Ты не знаешь и половины того, что я сделал. Вот это? Это ничего не значит. Это всего лишь капля в океане моих грехов. Я бы позволил вам всем умереть, если бы только мог повернуть вспять то, что произошло, то, что ты сделала, и, наконец, достичь спокойствия.

Надя не могла в этом поверить. Малахия не мог такого сказать.

– Ты лжешь, – сказала она.

Он с отвращением покачал головой и отвернулся.