Шрифт:
Закладка:
— Да причём здесь Жюль Верн и Эмилио Сальгари?! — не сдержавшись, перебил любителя ностальгических воспоминаний Боб. — Насколько я знаю, ни французский Верн, ни итальянский никогда не бывали в Австралии.
— Не бывали, — подтвердил Пушкиндт. — Правда, нантец плавал в Америку. Но вот веронец — хоть и подписывал свои книги «капитан Сальгари» — точно: дальше Бриндизи[32] в море никогда не выходил.
— А Буссенар, по вашим заверениям, в Австралии бывал! — Если бы взглядом можно было наносить телесные повреждения, то Боб наставил бы Пушкиндту приличный синяк, примерно в пол щеки. — Мало того бывал — пересёк материк с юга на север! По крайней мере, вы лично пытались меня в этом убедить.
— Ну-у-у, — протяжно заблеял Пушкиндт, — во-первых, не только я, но и сам автор. И, кстати, редакция «Журнала путешествий»… Да вы же сами читали! У вас же с собой тот самый номер, с анонсом.
— «Duracell»! — неожиданно выдал Робер. — Работает в десять раз дольше! Ничто не работает так долго!
— Это вы к чему? — начал переживать за психическое здоровье товарища Пушкиндт.
— К тому, что не всякой рекламе следует доверять. Порою не мешает и проверить.
— И что конкретно вы предлагаете проверить?
— Вашу… или даже не вашу, а версию самого Буссенара и редакции «Журнала путешествий и приключений на суше и на море» о том, что поездка писателя в Австралию на самом деле состоялась.
— А что есть сомнения?
Боб потряс книгой, прикрыл веки:
— Теперь есть.
11. А был ли Каротин
20 часов 10 минут 24 секунды.
Пушкиндт и Робер сидели у костра голова к голове (правая опалённая бакенбарда русского авантюриста щекотала левое ухо авантюристу французскому), читали книгу. Даже скорее не читали, а пробегали глазами по диагонали. Наслаждаться языком и сюжетом было некогда. Надлежало понять: а не ошибся ли сыщик-литературовед, посчитав роман «Десять миллионов Рыжего Опоссума» этаким беллетризованным отчётом о реальной поездке в страну антиподов? Бывал ли Буссенар в Австралии? Ведь если не бывал, то… В общем: а как же тогда сокровища?!
Перевернули пару страниц — и вновь оказия! Вай-вайга. Дерево Птиц, дерево-убийца!
Буссенар рассказывал о смертоносном древе, одно лишь прикосновение к листве которого могло замертво свалить человека.
— Брехня, — выдал неутешительный для автора вердикт Боб.
Пушкиндт буравя горизонт невидящим взглядом, загнусавил:
— V pustyne chahloy i skupoy,
Na pochve, znoem raskalennoy,
Anchar, kak grozny chasovoy,
Stoit — odin vo vsey vselennoy.
Робер вернул Пушкиндту взгляд, символизирующий сомнение в душевном здоровье собеседника.
— К слову пришлось, — как бы извиняясь, пробормотал Пушкиндт. — Но в целом я с вами согласен: мифы о смертельно-опасном дереве, произрастающем в южных краях, ещё могли ввести в заблуждение Александра Сергеевича, писавшего свой «Анчар» в 1828 году, но вот для последней четверти XIX века подобные утверждения — явно перебор. Растений, способных убить прикоснувшихся к ним животных или людей, слава Богу, не бывает. Ядовитых — полно, но не до такой степени.
— А значит ещё один чёрный боб в гидрию Буссенара, — резюмировал Боб.
Пушкиндт с уважением посмотрел на каскадёра. Оказывается, этот парень не только по-обезьяньи ловок, но и весьма начитан. А всё прибеднялся: мол, ничем окромя кино не интересуюсь.
Словно прочитав мысли сыщика, Робер пошутил:
— Да, помимо того, что указательным пальцем я умею нажимать на спусковой крючок пистолета, я им — пальцем, не пистолетом — иногда ковыряюсь в носу и перелистываю книжные страницы.
Как бы в доказательство перевернул лист фолианта. И бац — снова-здорово! Новый ляп от мсье Буссенара. Ляп непростительный для человека пересекшего континент на своих двоих, а не в мечтах, сидя в уютном кабинете. Ну не водятся в Австралии гигантские то ли спруты, то ли пиявки, выпивающие кровь из несчастных животных!
Боб грохнул кулаком по полной фантастических небылиц и баек, рассчитанных на доверчивых читателей досинематографической эпохи, книге:
— Я точно знаю: самые большие в мире пиявки водятся в Южной Америке, в амазонской сельве. Дед рассказывал мне об этих тварях. Однажды они чуть всю кровь из него не высосали. Прямо-таки Дракулы, только без зубов. Несколько таких беспозвоночных вампиров способны умертвить корову!.. Так вот — даже самые крупные экземпляры амазонских пиявок пару сантиметров не дотягивают до полуметра. А сказочник Буссенар пишет нам тут о семидесятисантиметровой особи с восьмьюдесятью присосками. Ну куда это годится?!
— А вдруг это какой-нибудь вымерший вид? — предположил Пушкиндт. — Ведь с момента предполагаемого, — от утверждения сыщик потихоньку перешёл к предположению, — путешествия романиста прошло более века. Многие животные за это время успели вымереть.
Боб задумался над не лишенным резона доводом русского, продолжил читать книгу.
И снова — бах! Кулак вновь пришел в соприкосновение с и без того потрёпанным томом.
На этот раз (прямо на следующей странице) речь зашла о… плотоядном дереве! Да-да, о дереве, питающемся мясом. Сперва оно слопало подстреленного одним из героев книги попугая. Потом едва не разъело «желудочным соком» руку смелого экспериментатора, решившего по примеру Джеймса Кэролла[33] поставить опыт на себе любимом.
— Ну, это уже точно перебор! — возмутился Боб. — Я, конечно, наслышан о плотоядных растениях: и о росянке, и о венереной мухоловке, и даже о питающихся крысами гигантских непентесах[34], — но ни одно из них не подходит под описание Буссенара! Все они гораздо меньше. Да и внешне не похожи на то растение, о котором говорится в книге… А картинка?! С какой, спрашивается, фотографии, или с какого-такого наброска, привезенного, как нам о том вещает «Журнал путешествий», «из Австралии», это рисовалось?
Иллюстрация Кастелли, действительно, переворачивала все представления современной науки о плотоядных растениях. Огромный, едва ли не в человеческий рост, лист обхватил руку бородача в колониальном костюме — стал похож на хобот слона, пытающегося втянуть в себя человека чрез ноздри.
— Явная фантастика, — кивнул Пушкиндт.
— Я бы сказал trash movies в духе Роджера Кормана, — добавил Робер. — Этакий «Маленький магазинчик ужасов» в условиях девственной австралийской природы.
Пушкиндт задумчиво посмотрел на костёр, и как бы разговаривая с самим собой, по-русски произнёс:
— A byl li Karotin?
— Что? — спросил Робер.
— Я говорю, — перешел на язык Буссенара сыщик, — был ли Каротин?
— Какой ещё Каротин?
— Это название одного старого русского фильма.
— Не смотрел.
— Каротин по фильму
