Услышав о ядовитых змеях и насекомых, Аннет боязливо поджала ноги. Спросила:

— Но как вы представляете себе местные кровати?

Робер пояснил:

— Длинные жерди, чуть больше человеческого роста, и побольше коры серого клёна — вон он, растёт повсюду. Жерди положим между валунами, примерно на полметра выше уровня земли. На жерди — кору. Под «кроватями» раскидаем угли.

— А угли-то зачем? Чем мы будем дышать, дымом?

— Хорошо. Под вашу кровать можем угли не кидать. Но тогда я не гарантирую, что ночью вас не заест местная мошкара. Она, как вы уже, наверное, заметили, весьма приставуча. С заходом солнца, думаю, будет ещё хуже… И кстати, — Боб кинул Анне свою мокрую, перепачканную углем майку.

— Постирать? — спросила девушка.

— Ну, что вы! Как вы могли обо мне так подумать? Соорудите себе какой-нибудь головной убор. Чтобы макушку не напекло. Жарковато.

Анна поблагодарила француза, нацепила майку на голову. Оттопыренные уши вновь были явлены свету во всей красе. Боб, пряча улыбку, склонился над рюкзаком. Вытащил автомобильное зеркало и клейкую ленту. Пробормотал под нос:

— Прежде чем отправиться на охоту, соорудим некое подобие оружия.

Трюкач взял камень и прицельно саданул по зеркальной поверхности.

— Ой! — откликнулась на звон Анна. — Вы разбили зеркало. Это дурная примета. К несчастью.

— Не будьте так суеверны, — сказал Боб. — В нашем случае это очень даже к счастью. Теперь у нас будут ножи.

К беседе подключился Пушкиндт:

— Не скажите, мил человек, не скажите. Вот мой великий пращур, Александр свет Сергеевич весьма трепетно относился к приметам. И, надо сказать, не зря. Так, например, друг поэта Павел Нащокин заказал для него талисман — перстень с бирюзой. Бирюза, да будет вам известно, уберегает своего владельца от насильственной смерти. Незадолго перед роковой дуэлью на Чёрной речке Александр Сергеевич подарил перстень Данзасу.

— И что? — как ни в чем не бывало спросил Боб.

— Как что?! На той дуэли Пушкин был смертельно ранен! Между прочим, вашим соотечественником — Дантесом!

— Дантес, Данзас, — пожал плечами Боб. — Простое совпадение.

— Совпадение?! — взвился Пушкиндт. — А история с зайцем в год восстания декабристов? А предсказание о смерти от рук белокурого человека? А упавший во время венчания крест?

— Хорошо-хорошо, сдаюсь, — примирительно поднял руки Робер. — Я не так сильно знаком с биографией вашего предка. Но зато у нас теперь будут ножи.

Боб выбрал длинный острый осколок, приложил к тупому концу тонкую плоскую палочку, накрепко примотал клейкой лентой. Получился импровизированный тесак с примитивной, но вполне удобной рукояткой.

Трюкач повторил операцию на бис ещё два раза. Теперь у каждого члена экспедиции имелся какой-никакой, но нож.

Вручая оружие попутчикам, Боб сказал:

— Против бандитов «Красной звезды» может и не сгодится, но вот кору с клёнов снять поможет. Нам нужно много коры. И снимайте её широкими пластами. Чтобы спать было удобно. — Посмотрел на солнце. — Пока не стемнело, пойду, поищу что-нибудь съестного.

…Вернулся минут через тридцать. Сиял, как надраенная рында на флагмане французского военного флота. Вкруг шеи, словно эксклюзивный кожаный шарф, была намотана длинная змея.

— А вот и ужин! — возвестил Боб. Подмигнул русским: — Надеюсь, веганов среди нас нет?

Пушкиндт подхватил задорную волну:

— Раз Аннет употребляет в пищу собак, то и от змеи не откажется.

— Каких ещё собак?! — возмутилась девушка.

— А ты думаешь, из чего у нас в аэропорту шаверму делают?

Анна аж позеленела.

— Шучу, шучу! — расхохотался Пушкиндт. — Но змеиное мясо, действительно, не хуже, чем то, что у нас используют в пунктах общепита. Натурпродукт. Никаких вам ГМО и вредных добавок. Чистый белок.

— А она не ядовитая? — с опаской вопросила Анна.

— Честно скажу, не знаю, — пожал плечами Боб. — Серпентология — не мой конёк. Но всё одно: не станем же мы есть голову. А ядовитые железы, насколько мне известно, у всех змей располагаются как раз в голове, рядом с челюстью.

Сказал и отсек зеркальным ножом рептилии голову. Затем надрезал кожу и стянул, словно оплётку с кабеля.

Через полчаса путешественники ухомячивали запечённую в углях змею, запивая фильтрованной водой из природного резервуара. Что называется, и за ушами трещало, и слюнки текли.

— Golod ne tiotka, — подмигнул Анне Пушкиндт. — Na bezryb'e i kolbasa myaso.

Разобравшись с основными органическими потребностями, лежащими в основании пирамиды Абрахама Маслоу, Боб перепрыгнул через несколько ступенек: пропустил потребности в уважении и принадлежности к чему-либо, сразу приступил к удовлетворению потребностей познавательных. Достал из рюкзака книгу Буссенара, принялся читать роман «Десять миллионов Рыжего Опоссума». Предупреждая вероятные вопросы коллег (мол, а время ли книжки читать, других что ли забот не хватает?), сказал:

— До владений морских крокодилов мы ещё не дошли. Иных хищников здесь нет. Ночью люди Гудвина вряд ли будут нас преследовать. Так что сейчас — пожалуй, единственное удобное время ознакомиться с книгой этого башибузука Буссенара (хотя пишет он, надо признать, весьма увлекательно). Должны же мы хоть узнать эти проклятые координаты, из-за которых нас едва не отправили на тот свет.

— Зная координаты, вам проще будет умирать? — с улыбкой спросил Пушкиндт.

— Нет. Осмысленней буду бороться за жизнь.

9. Тень сомнения

19 часов 24 минуты 48 секунд.

Чтение захватило Робера: даже не заметил, как стемнело. Роман (или, как на этом настаивал Пушкиндт, замаскированный под роман путевой дневник?), конечно, уступал в увлекательности «Кругосветному приключению парижского гамена», но читался на одном дыхании. Всё-таки Бусенар — рассказчик от Бога.

«Выберусь живым из этой передряги, — решил Боб, — ознакомлюсь с творчеством этого автора подробнее. Жаль, что все книги Буссенара из Дедовой Библиотеки пропали. И кому они понадобились? Зачем? Неужели всё той же «Красной звезде»?… Целый шкаф книг умыкнули. А нужна им была, значит, лишь одна — эта».

Речь о координатах зашла уже в третьей главе. Местность, где следовало искать сокрытое сокровище, локализировалась так:

«Эта территория в сто — сто пятьдесят квадратных льё находится под 135° — 137° восточной долготы и 19° — 21° южной широты».

Сто пятьдесят квадратных льё. Ого-го! Это же почти 670 квадратных километров! Да на таком расстоянии клад можно всю жизнь искать. И ничего не найти.

Хорошо, что уже в следующей главе координаты значительно уточнились. Точные цифры были приведены дважды: сперва в абреже, затем в тексте самой главы.

«Цель нашего путешествия — место пересечения 135° восточной долготы и 20° южной широты. Именно там согласно странному письму-завещанию обитает племя хранителей сокровищ — нга-ко-тко».

С одной стороны — это всего лишь среднее арифметическое