– Я понимаю, что мое нытье очень утомляет…

– Так и есть, – сердито признала Валери.

– Если бы ты знала, как я злюсь из-за того, что ничего не сделала сегодня. Если бы ты только знала.

– Я об этом уже узнала. Ради бога, встань с постели, оденься, сядь за стол и поработай нормально. Хватит валяться в кровати и пытаться читать с лампой на полу. Занимайся по-человечески. Я буду спать. Не обращай на меня внимания.

– Перестань корчить из себя трагическую актрису, – посоветовала Клэр.

Валери рассмеялась в ответ на колкость и заметила, что профессора Клэр О’Брайен не мешает поставить на место, чтобы она не отзывалась о своей учебе как о каком-то священнодействии. Клэр невольно улыбнулась. Она вылезла из постели и оделась, чтобы не замерзнуть.

Незнакомая девушка постучала в окно, очевидно взобравшись по скобам в стене. Клэр впустила ее, и та рассыпалась в благодарностях.

– Вы трое – местная легенда, – призналась незнакомка, у которой перехватило дыхание. – Ну то есть вы тут уже давно, у вас все схвачено, вы живете по собственным правилам.

– А еще мы сумасшедшие, – добавила с кровати Валери. – По ночам мы по очереди встаем, одеваемся и охраняем остальных.

Девушка испуганно пробормотала, что ей пора уходить.

– С тебя чашка чая. Плата за проход по комнате, – пошутила Клэр, но через десять минут девушка крадучись вернулась с двумя чашками чая.

– Ваша подруга еще где-то бродит, – сказала она, нервно поглядывая на кровать Мэри Кэтрин.

– Ясное дело, – подтвердила Валери. – Сейчас только три часа ночи.

Клэр обвинила Валери в том, что по ее милости их будут считать чокнутыми. Валери в ответ поинтересовалась, чем, черт возьми, Мэри Кэтрин и Джеймс Нолан могут заниматься до трех часов ночи, если только они не в постели.

Примерно через десять минут Мэри Кэтрин влезла в окно. Они с Джеймсом Ноланом действительно побывали в постели, и все прошло хорошо. Не то чтобы великолепно, но в целом неплохо, и Мэри Кэтрин хотела, чтобы они сию же минуту приступили к чтению девятидневной молитвы, потому что месячные должны были начаться ровно через девять дней. Еще никогда призыв к девятидневной молитве не звучал так своевременно.

Дик Диллон сообщил Анджеле, что не передумал. Он признавал, что не был выгодной партией и прочел мало книг, но, по крайней мере, Анджела могла быть уверена, что со временем он не превратится в пьяного забулдыгу. Потом Дик вспомнил, что отец Анджелы был пьяницей, и так долго извинялся за свою бестактность, что Анджела велела ему заткнуться, пригрозив, что иначе переедет его на велосипеде.

– Ну а если серьезно? – настаивал Дик. – Разве это плохая идея?

По его словам, Анджеле было одиноко в ее коттедже, а ему было одиноко в его уголке отеля, в спальне и гостиной. Он был заранее согласен на любые условия: поселиться в ее коттедже или построить новый дом, потому что получить участок для него не составит труда. Анджела может преподавать, если захочет. Учителя теперь не обязаны соблюдать обет безбрачия. Или она может отдохнуть от работы. Дику очень нравилось ее общество. Он не был мастером произносить красивые речи, но в глубине души питал самые серьезные чувства.

Анджела задумалась. Ей по-прежнему казалось, что союз Дика Диллона и Анджелы О’Хары – это самая глупая идея со времен раздела страны, но сейчас она не в силах дать окончательный ответ. Пока что ее голова забита другими заботами. Но эти заботы так или иначе отступят в конце лета. И тогда они сядут и обсудят соображения Дика всерьез, не отпуская едких замечаний и не пытаясь блеснуть остроумием.

– Это не соображения. Это предложение руки и сердца, – с обидой заметил Дик. – Эти… летние заботы. Могу я как-то помочь?

Анджела посмотрела на его доброе лицо.

– Нет, Дик. Но все равно спасибо тебе.

– Это не связано с другим мужчиной? – с тревогой спросил он. – Ты же не хочешь за это время присмотреться к кому-то еще?

– Нет. В моей жизни нет другого мужчины.

– И ты не собираешься уйти в монастырь?

Дик пытался исключить все возможные препятствия на пути к счастью.

– Иммакулата скорее распустит монастырь, чем примет меня в общину, – ответила Анджела.

– И правильно. Одного служителя Господа на семью вполне достаточно, – заявил Дик Диллон, безошибочно определив причину, по которой у Анджелы трепетали все нервные окончания.

Отец Шон О’Хара. Он в радостном волнении продолжал строчить письма о том, с каким нетерпением вся его семья ждет наступления лета.

Пэдди Пауэр сообщил, что день очень ясный, скалы и крутые оконечности мыса просматриваются на много миль вперед. Нелли ответила, что доктор вернулся домой слишком рано, обед будет готов только через полчаса, картошка пока тверда, как пули. Молли предложила пройтись вдоль обрыва, раз уж на улице так светло и свежо.

– Ты поедешь в Дублин повидать Шейлу? Тебе нравилось ездить туда в январе.

– Да. Я как раз думала об этом. Но когда я позвонила Дэвиду и сказала, что хочу приехать, он повел себя беспардонно.

– Беспардонно?

– Он заявил, что вряд ли сможет выкроить время для встречи со мной и предупреждает об этом заранее.

– Что ж, это честно с его стороны. У меня в его возрасте тоже не было ни одной свободной минуты.

– Свободные минуты у него как раз есть.

– Ты о чем?

– Он обмолвился, что слышал, будто в отель Диллона вызывали полицию. Я спросила, откуда он знает, ведь мы ему ничего не говорили. Он ответил, что Клэр О’Брайен рассказала ему при встрече. Наверное, Джози Диллон ей написала.

– Ну и что? – Доктор Пауэр не мог взять в толк, что из этого следует.

– Это значит, что у Дэвида есть время для встреч с этой Клэр О’Брайен.

– Молли, не надо злословить по поводу девочки. Ты всегда придирчиво к ней относилась.

– Ничего подобного. Я всего лишь обратила твое внимание на странное обстоятельство: наш сын встречается с юной О’Брайен, но у него нет времени для общения с собственной матерью.

– Погоди. Если они случайно столкнулись на улице, почему они не могли обсудить новости из Каслбея?

– Он не сказал, что столкнулся с ней, он сказал, что встретил ее. Это звучало так, словно они встречаются постоянно. И хватит разговаривать со мной таким тоном. Я знаю, что говорю.

– Даже если он встречается с ней, это что, конец света?

Молли смерила мужа торжествующим взглядом:

– Минуту назад я делала необоснованные выводы. Мне якобы померещилось. А теперь я вдруг оказалась права?

– Да, Молли…

Валери считала, что нельзя молить Бога о чем-то подобном. Господь просто не станет слушать. Клэр утверждала, что если что-то случилось, то этого уже не изменить и никакие молитвы тут не помогут. Мэри Кэтрин сокрушалась, что ирландки не понимают сути молитвы. В Штатах приходской священник объяснял пастве, как