на будущее. Клэр спрашивала, что он думает о разных вещах. Беседовать с ним никогда не надоедало. А еще у нее сложилось впечатление, что Дэвид восхищается ею. Но он никогда не прикасался к ней и не пытался поцеловать. Клэр могла только теряться в догадках, размышляя над тем, что же он чувствует. Ей хотелось быть ближе к нему, но она не смела торопить события, потому что понятия не имела, что у него на душе.

Он ведь мог поклоняться ей как кумиру, уважая за усердие и упорство. Это может быть просто поклонение герою. В детстве она стояла за прилавком в старом хлопковом платье, а Дэвид и Джеймс Нолан, словно боги, с важным видом расхаживали по Каслбею. Теперь она стала им ровней. Дэвид искал общения с ней, и больше ни с кем.

Как же не вовремя она вышла к утесу! Почему не осталась дома? Или почему сразу не вернулась домой? Почему не сказала «нет» Джерри Дойлу? Зачем глупый пес выследил их, как ищейка, и привел к скамейке хозяина?

Теперь она никогда не узнает, что чувствовал к ней Дэвид Пауэр, если он вообще что-то чувствовал. Вчера ее шанс растворился во мраке на вершине утеса. Чертов Джерри Дойл, в пекло его!

В первый день Нового года мало кто заходил в лавку. Это был церковный праздник, и жители Каслбея отправились на раннюю мессу. В церкви Клэр не искала глазами Дэвида. Ей показалось, что она заметила его отца, но ей не хотелось встречаться ни с кем из Пауэров. Потом Клэр поспешила домой по тихой холодной улице.

Она решила позвать Джози на ужин. Было бы лучше, если бы мать отказалась от самоуничижения. Клэр не понимала, почему нельзя пригласить Джози на кухню и угостить сосисками, фасолью и черным хлебом с маслом. Джози бы это понравилось.

В церкви Клэр пыталась встретиться с Джози глазами, но та каждый раз отворачивалась. Возможно, она не видела Клэр.

Звякнул дверной звонок. Отец промывал малярные кисти в дальнем углу. Бен и Джим читали юмористические истории в газете. Крисси пришла побеседовать с матерью, как женщина с женщиной, и сидела на стуле с жесткой спинкой, пока мама гладила одежду. Клэр прочла половину очень подробной статьи о различиях между общим правом, правом справедливости и статутным правом, надеясь, что это поможет ей разобраться в истории английских судов.

– Я схожу, – сказала Крисси.

Ей очень нравилось обслуживать посетителей теперь, когда она чувствовала себя важной дамой. Ее величали миссис Морис Бирн, к тому же она находилась на седьмом месяце беременности.

– Молодой доктор Пауэр спрашивает мисс О’Брайен, – язвительно сообщила Крисси, вернувшись на кухню.

Клэр вышла и прикрыла за собой дверь.

– Пожалуйста, пойдем со мной. Очень тебя прошу, – сказал Дэвид, словно готовясь к долгим препирательствам по этому поводу.

– Хорошо, – ответила Клэр и сняла с крючка свое пальто с капюшоном.

Увидев на улице автомобиль, она удивилась. Дэвид открыл для нее дверцу, обежал машину и сел с другой стороны.

– Хотел кое-куда прокатиться с тобой, – сообщил он.

Его глаза блестели, но он не выглядел расстроенным.

– Да, конечно.

Они приехали в незнакомое скалистое место, мрачное и опасное, вышли из машины и посмотрели вниз с обрыва. Кроме чаек, вокруг не было ни одного живого существа.

– Я был здесь сегодня утром, – признался Дэвид.

Клэр промолчала.

– Я провел там внизу много времени. Бросал в море камни. И кое-что понял.

Клэр подняла на него глаза.

– Я понял, что люблю тебя, – пояснил Дэвид.

– Я тоже тебя люблю.

Она не знала, почему плачет. Плакать в такой момент было нелепо. Это было лучшее, что могло случиться. Почему на глазах выступила влага? Клэр чувствовала на языке вкус слез, смешанных с солеными брызгами и водной пылью, которая окутывала их, пока они целовались, прижавшись друг к другу холодным днем первого января тысяча девятьсот шестидесятого года.

Часть III

1960

Родители привезли Дэвида на вокзал. Дик Диллон и Анджела провожали Клэр.

– А вот и Дэвид, – обрадовалась Анджела, когда они вышли на платформу.

Клэр вела себя как ни в чем не бывало. В руках она держала книгу. Все знали, что она будет читать до самого Дублина. Дэвид весело помахал ей, а его мать сдержанно кивнула – так, словно у нее болела шея. Доктор Пауэр направился в газетный киоск купить Дэвиду журнал для долгой поездки.

Едва поезд отъехал на полмили от станции, они оказались в коридоре, где сжали друг друга в объятиях, снова и снова шепча милые сердцу имена. Они возвращались в Дублин – город свободы, где Клэр жила в общежитии под присмотром монахинь, а Дэвид – в общежитии для интернов и ординаторов при крупной городской больнице. По сравнению с местом, откуда они уехали, это выглядело как полное отсутствие ограничений.

Книга по истории права и журнал из газетного киоска лежали на сиденье нетронутыми. Пассажиров было немного. Большую часть пути Дэвид и Клэр проехали в купе совершенно одни, а потом к ним присоединился пожилой американец. Он заявил, что это самая холодная страна на его памяти, а он немало поездил по миру. Дэвид посоветовал ему укутать ноги: как известно, конечности замерзают в первую очередь. У американца был огромный шарф, который они обернули вокруг старческих лодыжек. Ворчливый сосед мгновенно заснул, и они целовались, держались за руки и счастливо прижимались друг к другу в углу без всяких помех.

У них было целых два дня в Дублине. Никто не знал, что они вернулись раньше. Был всего лишь вечер пятницы. Общежитие Клэр открывалось в воскресенье, а Дэвида ждали в больнице не раньше восьми утра в понедельник. Они не строили планов, как будто предвидели, что планы могут сорваться.

Зимним вечером они покинули вокзал Кингсбридж и прошли мимо вереницы такси к автобусу. Клэр несла маленький чемодан, а Дэвид – два огромных. Клэр уличила Дэвида в том, что он возил в Каслбей всю одежду, чтобы Нелли ее перестирала, и он удивленно распахнул глаза. Разве не все так поступали?

Она хотела спросить, что они собираются делать. Точнее, хотела перечислить все доступные варианты. Если бы Дэвид решил отправиться к Джеймсу, она могла остановиться у Кевина и Эмер. Или пойти в общежитие и отдаться на милость монахинь. Монахини считали Клэр одной из самых благонадежных девушек из всех, кого они когда-либо встречали. Поворчав, они бы впустили ее в комнату, которую не успели проветрить и где еще предстояло разложить грелки на узких железных кроватях.

У Клэр в кошельке было восемнадцать фунтов стерлингов. Она и Дэвид могли остановиться в гостевом доме. В районе Гласневин их было предостаточно, Клэр знала много студентов, которые недорого там обосновались.

Но она подумала, что лучше подождать. Нужно было понять, что