на уме у Дэвида. Раз или два у нее перехватило горло от мысли: что, если Дэвид предложит разделить с ним постель? Она надеялась и молилась, чтобы он не просил об этом. Слишком рано. Ей нужно подумать. Все произошло чересчур неожиданно.

Когда они садились в автобус до моста О’Коннелла, Дэвид непринужденно спросил:

– Помнишь квартиру, где я жил до поступления в интернатуру?

– Да.

– Ключ еще у меня. Я всегда могу им воспользоваться. До понедельника никто не вернется. Там много комнат. Можешь занять мою бывшую спальню, она одна из самых красивых. А я могу занять… любую другую. Думаю выбрать ту, что подальше. Чтобы не выломать среди ночи дверь в твою комнату и не наброситься на тебя.

Клэр улыбнулась в ответ, испытывав облегчение оттого, что промолчала, польщенная тем, что он заявил о желании выломать дверь, и благодарная за то, что он не собирался этого делать. Дэвид выбрал правильные слова.

У них был медовый месяц без интимной близости. Они гуляли по городу, взявшись за руки, и Клэр показывала Дэвиду свой Дублин. Дэвид никогда не был в Банке Ирландии, в здании которого некогда заседал ирландский парламент. Кажется, он об этом знал, но почему-то забыл. Клэр обещала отвести его туда в будний день. Они перешли через дорогу, и Клэр показала ему Келлскую книгу в библиотеке Тринити-колледжа. Дэвид слышал о книге и собирался однажды на нее посмотреть.

Они взобрались на колонну Нельсона, чтобы полюбоваться видом на город. Наверх вела длинная, темная, продуваемая всеми ветрами лестница. Они часто останавливались, чтобы перевести дыхание и обменяться поцелуем. Дэвид пустился в пространный рассказ о докторе, который был женат, но завел тайный роман с замужней дамой. Им было негде встречаться, потому что их слишком хорошо знали, поэтому дважды в неделю они посещали колонну Нельсона и целовались на лестнице. Если какой-нибудь турист проходил мимо и мог им помешать, они прижимались к стене.

– Вот поэтому я привела тебя именно сюда, – рассмеялась Клэр и легко взбежала вверх по лестнице, чтобы Дэвид понял: у нее даже в мыслях не было ничего подобного.

Она провела его по набережным к древней протестантской церкви Святого Михаила, в подвалах которой хранилась настоящая мумия.

Вечером они сами готовили ужин. Дэвид справлялся гораздо лучше, чем Клэр.

– Я думал, ты хозяйственная. У тебя же большая семья и куча братьев, которых нужно кормить, – подтрунивал Дэвид.

– Я с радостью накрою большой ужин на восьмерых: кусок бекона и полтонны картошки. Но я никогда не стряпала для одного или двоих. В общежитии нам готовят еду, – оправдывалась она.

– Это не конец света, Клэр. Не делай из этого трагедии!

– Что у нас сегодня на ужин? Может, выйдем куда-нибудь перекусить?

Она надеялась, что он предложит перехватить жареной картошки в кафе по соседству.

– У нас много яиц. Просто сделай омлет, – не задумываясь, сказал Дэвид, сосредоточенно чистивший решетку на плите.

Просьба застигла ее врасплох.

– Там, кажется, есть кусочек сыра. Можно добавить его в омлет, – посоветовал он.

– Я разведу огонь, а ты приготовишь омлет.

– Только не говори, что ты не умеешь…

Увидев ее лицо, Дэвид осекся.

– У нас дома не делали омлетов, – сказала Клэр. – Если покажешь, я научусь.

– Мне все равно, сделай болтунью, что угодно…

– Покажи, как готовить омлет. Я хочу научиться.

Ее напряженный взгляд был полон решимости.

– Ладно, – добродушно согласился Дэвид. – Хотя мне плевать, умеешь ты готовить или нет. Это ни черта не значит. Ты ведь знаешь об этом?

Они поцеловались над сковородкой. Это действительно ни черта не значило.

– Что будем делать? – спросил он вечером в воскресенье.

– Не знаю.

Они сидели на полу, между ними стояла бутылка вина.

– Еще слишком рано? Мы встретились слишком рано.

– Мы встретились, когда были детьми, Дэвид.

– Ты знаешь, о чем я. Сейчас слишком рано.

– Я люблю тебя. Остальное не важно. Мне не нужна должность профессора истории, если рядом не будет тебя.

– Мне без тебя вообще ничего не нужно.

– Может быть, мы объедем весь мир, выбирая университеты, где будут подходящие условия для нас двоих, – нервно улыбнулась Клэр.

– В реальной жизни… – начал Дэвид.

– Да. Реальная жизнь. Которая начинается завтра, – потрясенно сказала она.

Дэвид поцеловал ее и нежно обнял:

– Ничего плохого случиться не может, я уверен в этом, как никогда в жизни. Я всегда был влюблен в тебя, но не знал об этом.

– Да, теперь ничего плохого случиться не может, – подтвердила Клэр.

Разумеется, они сразу все поняли. Мэри Кэтрин и Валери. Отпираться не было смысла.

– Я не буду ничего говорить, если вы не против, – заявила Клэр.

– Конечно мы против, черт возьми! – возмутилась Валери. – Что за чушь? Мы рассказывали тебе о каждом вздохе и стоне.

– Это нечестно с твоей стороны. Ты же никогда не была скрытной. Я не могу это понять, – расстроилась Мэри Кэтрин.

– Но мне нечего рассказывать. Ради всего святого, не было никаких особых вздохов и стонов, их вообще было гораздо меньше, чем с Иэном той ночью в машине. Теперь вы довольны? Таких подробностей вам достаточно?

– Нет, недостаточно. Как это произошло? Он признался, что любит тебя, и заиграли тысячи скрипок? Я должна знать, – сказала Валери.

Она сидела на кровати, скрестив ноги, как портной в старину.

Клэр заметила, что Валери выглядит очень юной. Они все были молоды, никому из них не исполнилось двадцати. Она слишком молода, чтобы испытывать чувства, которые ее захватили. На нее словно снизошло озарение.

– Я слишком молода, – глупо сказала она.

– Молода для чего? Боже, Клэр, хватит драматизировать, это очень раздражает. Он думает, ты слишком молода для него, или что?

– Нет, с ним как раз все нормально. Он старый, ему двадцать пять. Его жизнь почти закончилась. С точки зрения учебы – я об этом.

– Ну что за тягомотина, – пожаловалась Валери.

– Я же говорила, что ничего интересного не произошло, – обиженно напомнила Клэр.

– Это может пройти. Серьезно. Если ты знакома с парнем всю свою жизнь и впервые обратила на него внимание десять дней назад, это обязательно пройдет.

– Нет, не пройдет. Вам придется терпеть эту тягомотину. Я не знаю, как лучше объяснить. Если я попытаюсь, вас стошнит.

– Что ж, попробуй, – уныло предложила Валери.

– У меня ощущение, будто я что-то искала – какую-то вещь, которую потеряла давным-давно. И наконец нашла. Я словно вернулась домой, только это гораздо приятнее, чем возвращение домой. Это то, что люди должны чувствовать, когда возвращаются домой.

– Звучит немного слащаво, – заметила Валери, стараясь быть объективной.

– Наверное, так и есть.

– С тобой когда-нибудь снова будет весело, как думаешь? – поинтересовалась Мэри Кэтрин.

– Я очень надеюсь, что будет. Но вы же понимаете, о чем я. Нет смысла говорить об этом. Приходится использовать эти ужасные слова, от которых тошнит. – Клэр переводила взгляд с одной подруги на другую.

– Тяжелое время нас ожидает, – вздохнула Валери. – Как-нибудь, болтая о сексе или о том, кого мы хотим закадрить на вечеринке, мы припомним тебе