— Он землю носом роет, ваше величество, сегодня вся охрана на ушах, их чуть ли не вдвое больше в замке, чем обычно. Случись что, и об этом все узнают.

— Но оно случилось! И никто этого не видел и не слышал!

Кутаясь в длинный шерстяной кардиган, принцесса нервно стискивала рукава. Завидев меня, она с готовностью открыла дверь, пропуская нас в салон. Финиан скрылся на водительском сидении, как только удостоверился, что мне не нужна помощь.

— Сэра, что-то еще нужно?

Уна дождалась, пока я сяду на сидение и, заглянув внутрь, прикоснулась к моей руке. Ее лицо было печальным, уголки побледневших губ скорбно опустились вниз.

— Нет, моя принцесса, извини, что так внезапно уезжаю.

— Ничего, главное, чтобы всё было поправимо.

— Надеюсь.

Она судорожно вздохнула и посмотрела на меня, словно желая что-то еще сказать, но, бросив взгляд на горничную, промолчала, натянуто улыбнувшись и опустив голову.

— Жду тебя, моя охранница.

Дверь машины закрылась, отрезая меня от внешнего мира. Уна отступила к стражам, мотор зашелестел, и ночной двор за окнами дрогнул. Лара уснула на моих руках, и, удостоверившись, что она не задыхается, я позволила и себе немного расслабиться.

Да, не так должен был закончиться день, совсем не так.

Ты думала, за что ее так наказали?

Я догадываюсь, но пока не узнаю подробностей, не стану делать ранних выводов. Она ведь сама может сказать… написать имя или описать внешность того, кто это сотворил и зачем.

Мы и так знаем, зачем.

Не факт.

Ньярл замолчал, но я чувствовала его немой укор. Что и сказать, я правда надеялась на лучшее, насколько хорошим оно могло быть. Пока Лара не подтвердит мою вину, мне не хотелось верить в собственную оплошность.

— Как она?

Финиан посмотрел на нас через зеркало заднего вида. Видя его встревоженность, я проверила горничную. Ее лоб горел, сама она была жутко бледна, но в целом состояние достаточно терпимое.

— Она полдня или даже дольше провела взаперти. Сейчас раны ее беспокоят настолько же сильно, как жажда и голод, но я боюсь ей что-то давать. Порез плохой, язык опух, и Лара может просто захлебнуться.

— Ты даже имя ее знаешь.

— Конечно, это… моя горничная, но я не знаю, почему это случилось.

Мы остановились на перекрестке, пропуская чужую машину. Водитель внимательно взглянул на меня, будто проверяя, лгу ли. Мои щеки вспыхнули, голова сама отвернулась к окну.

— Что ж, будем рассчитывать на умения дядюшки Томаса.

— Томас?

— Да, Томас Уинн. Один из лучших лекарей в городе.

Авто вновь тронулось с места. Ночные бледные огни города едва рассеивали тьму, и среди множества улиц ни одна не узнавалась, как бы я ни присматривалась. Мокрые темные дороги, одинаковые домики, словно сотканные из каменных ветвей, редкие сонные жители, семенящие по тротуарам.

Больничные покои

— Приехали.

Мы остановились, когда я уже успела задремать. Фин открыл двери машины, впуская в салон прохладный, морозный ночной воздух. Ощутив его прикосновение на себе, Лара встрепенулась, закашлялась и сипло задышала, сжавшись в моих руках и будто желая скрыться, чтобы ее больше не тревожил окружающий мир. Наклонившись к ее лбу и осторожно коснувшись его губами, я ощутила, что жар стал еще сильнее. Усталость или начавшийся сепсис постепенно отбирали остатки сил горничной.

— Сразу позови доктора, чтобы я не ждала на пороге. Может, его вовсе дома нет.

— Как скажешь.

Водитель взглянул на нас, едва различимый в полумраке, но даже так я почувствовала, разглядела его беспокойство. Развернувшись к тропинке у дома, он быстро скрылся в темноте. Моим ориентиром стали только шаги и стук, разрезавший тишину полуночи.

На оголенные кустарники возле ворот опустились крупные, но словно бы невесомые хлопья первого снега. Они быстро оседали гроздями на ветках, собирались вместе, словно подражая цветам в слепой попытке вернуть красоту лепестков.

— Когда я стану умирать… Ты перенести меня вели в наш сад, в то место, где цвели Акаций белых два куста. М. Лермонтов. Мцыри

В двери вновь постучали, и в ответ наконец-то послышалось приглушенное:

— Кто?

Сухой сонный голос прозвучал недовольно, но стоило Фину ответить, как свет озарил подъездную дорожку, а дверь отворилась, показав мне силуэт невысокого, сутулого старика с абсолютно седыми, чуть всклоченными от сна волосами. Он шустро зашуршал верхней одеждой, по брусчатке, разгоняя тень снегов, зашаркали теплые тапочки. Длинный, поломанный когда-то нос с горбинкой сунулся в машину раньше своего хозяина, словно на нюх собираясь определить болезнь. Недовольно вздохнув, старик забрался на ступеньки и, держась за поручень, склонился надо мной.

— Показывайте, что тут у вас.

Поддержав девушку и усадив на колени, я чуть похлопала ее по щекам, но та только отвернулась, тихо всхлипнув.

— Лара, Лара, проснись, пожалуйста, открой рот.

Томас отточенным движением выудил из кармана небольшую лупу, украшенную маленькими продолговатыми камнями. От одного прикосновения к ней кристаллы засветились мягким белым светом, позволив лекарю осмотреть сначала синяки на лице, а затем, ловко избегая их, нажать на челюсть горничной, чтобы разжать ее зубы. Моего носа коснулся неприятный сладковатый запах.

— Плохо, очень плохо. Надо было сразу везти ко мне.

— Мы только нашли ее, Лару заперли, а мы не сразу заметили пропажу.

— Хм, Лара, значит, действительно, кто хватится какой-то горничной, в замке, полагаю, их полно.

Я хотела было возмутиться, но Томас выглядел максимально сосредоточено и серьезно, похоже, его замечание не было «шуткой» и не подразумевало колкость, только констатацию факта.

— Идемте, попробую исправить то, что натворили с ней, хотя бы отчасти, но говорить она точно больше не сможет.

— Я понимаю.

— Ты-то понимаешь, а ей еще придется смириться с этим.

Лекарь хмыкнул и, выключив свет на приборе, снова сунул его в карман пальто. Неловко спустившись обратно на землю, он не стал дожидаться меня, зашаркав обратно домой. Мне ничего не оставалось, кроме как подхватить Лару и под пристальным взглядом Фина проделать тот же путь, с каждым шагом ощущая, как усталость и недостаток сна сказываются на моем состоянии. Происходящее всё больше напоминало грёзы в лихорадке: я черте где с раненной горничной на руках, хотя еще пару часов назад нежилась в постели с принцессой. Как это всё понимать?

— Сюда-сюда.

За полупустой прихожей, наполовину обшитой темным деревом, за простой аркой у лестницы на второй этаж, где предполагалась гостиная в обычном доме, мне встретился настоящий процедурный кабинет с парой коек, разделенных плотными шторами на правой стороне, и металлическим подъемным