– Так, значит, вы не уничтожили Город, – заговорил Тэчер. – Вовсе не уничтожили, а только уменьшили во много раз и поместили в стеклянный шар, в пресс-папье! И снова сделались бизнесменом, коммерсантом с портфелем образцов, торговцем канцтоварами!

Эриксон, улыбнувшись, открыл портфель, нащупал внутри стеклянный шар пресс-папье, поднял его и устремил взгляд внутрь.

– Да. Мы, можно сказать, похитили Город у марсиан. Потому и смогли обвести вокруг пальца детектор лжи: ведь об уничтожении Города нам действительно ничего не известно.

– Но для чего? – удивился Тэчер. – Зачем похищать Город, если взорвать куда проще?

– Ради выкупа, – с жаром пояснила Мара, блеснув карими глазами и тоже заглянув в шар. – Теперь в руках Эрика величайший их Город и половина Совета в придачу!

– Именно. И Марсу придется сделать все, о чем Терра ни попросит, – добавил Эриксон. – Теперь коммерческие притязания Терры подкреплены не только силой оружия. Возможно, даже войны не потребуется. Возможно, Терре удастся настоять на своем без кровопролития.

По-прежнему улыбаясь, он спрятал стеклянный шар в портфель и щелкнул замком.

– Да, история поразительная, – протянул Тэчер, – особенно процесс миниатюризации… Целый Город, уменьшенный до микроскопической величины! Потрясающе. Неудивительно, что вам удалось ускользнуть. Кому по силам остановить людей, отважившихся на такое?

С этими словами он взглянул на портфель под столом. Внизу ровно рокотали, вибрировали реактивные двигатели; корабль шел сквозь пространство к далекой Терре.

– Однако лететь нам еще порядочно, – заметил Ян. – Нашу историю вы, Тэчер, выслушали, так расскажите нам и о себе. В какой области трудитесь вы? Чем занимаетесь?

– Да, – поддержала его Мара, – чем занимаетесь вы?

– Чем занимаюсь я? – переспросил Тэчер. – Хорошо. Если хотите, я покажу.

Сунув руку за лацкан пальто, он вытащил из внутреннего кармана нечто тонкое, вроде дирижерской палочки, мерцающее, испускающее бледный, неяркий свет. Огненный жезл ляйтера.

Все трое, обмерев от леденящего ужаса, уставились на него как завороженные.

Тэчер спокойно, небрежно указал жезлом в сторону Эриксона.

– Мы точно знали, что вы трое здесь, на борту этого судна. В этом никаких сомнений быть не могло, – сказал он. – Неизвестным оставалось другое: судьба Города. Я рискнул предположить, что Город вовсе не уничтожили, что с ним случилось нечто иное. Приборы Совета зафиксировали в том самом районе внезапную убыль массы, убыль, эквивалентную массе Города. Таким образом, Город не уничтожили, а скорее, тайком переместили куда-то еще. Вот только коллег из Совета Ляйтеров мне убедить в этом не удалось. Отчего я и был вынужден последовать за вами практически в одиночку.

Слегка повернув голову, Тэчер кивнул сидящим у стойки бара. Те тут же поднялись с мест и дружно двинулись к столику.

– Ну, а процесс ваш весьма и весьма интересен и, несомненно, принесет Марсу немалые выгоды. А может статься, даже изменит соотношение сил в нашу пользу. По возвращении в Марспорт я сразу же займусь этим вопросом… Ну, а пока что будьте любезны, дайте сюда портфель.

Недолгая, но счастливая жизнь коричневого оксфордского ботинка[22]

С мрачной, торжественной миной вынув из кармана пальто спичечный коробок, док крепко стиснул его в ладони и замер, не сводя с него глаз.

– Еще немного, и вы увидите самое выдающееся, эпохальное достижение современной науки. Узнав о нем, весь мир в изумлении содрогнется.

– Ну что ж, показывайте, – согласился я.

Час был уже поздний, время перевалило за полночь. Опустевшие улицы за окнами моего дома поливал частый дождь. Осторожно нажав большим пальцем на боковину, док Лабиринт слегка, самую малость приоткрыл коробок, и я, склонившись над щелкой, заглянул внутрь.

В спичечном коробке лежала медная пуговица. Больше внутри не обнаружилось ничего, кроме обрывка засохшей травинки и, кажется, хлебных крошек.

– Пуговицы уже давненько изобретены, – сказал я, – и в этой я ничего особенного не вижу.

Стоило мне протянуть руку к пуговице, Лабиринт резко отдернул спичечный коробок и в ярости сдвинул брови.

– Это не просто пуговица, – пояснил он, опустив взгляд ко дну коробка и подтолкнув пуговицу кончиком пальца. – Ну же, давай! Вперед! Вперед!

Все это привело меня в полное недоумение.

– Знаете, Лабиринт, будьте добры, объясните, в чем дело. Являетесь среди ночи, показываете пуговицу в спичечном коробке и…

Упавший духом, Лабиринт устало откинулся на спинку дивана, закрыл коробок и, словно покорившись судьбе, спрятал его в карман.

– Что толку в притворстве? – сказал он. – Я потерпел поражение. Пуговица мертва. Безнадежно мертва.

– Но что в этом необычного? Чего вы от нее ожидали?

– Принесите, пожалуйста, что-нибудь выпить, – попросил Лабиринт, в унынии оглядев гостиную. – Принесите… принесите вина!

– Ладно, док, – согласился я, поднимаясь на ноги. – Только ведь сами знаете, что вино делает с человеком…

Пройдя на кухню, я налил пару бокалов шерри, вернулся с ними в гостиную и подал один Лабиринту. Выпили мы без тостов.

– И все же, док, расскажите, в чем дело?

Лабиринт, отставив бокал в сторонку, отрешенно кивнул, закинул ногу на ногу и вытащил трубку. Раскурив ее, он еще раз не без опаски заглянул в коробок, вздохнул и снова спрятал его в карман.

– Все без толку, – сказал он. – Оживитель не заработает никогда. Очевидно, сам Принцип неверен. Речь, разумеется, о Принципе Достаточного Раздражения.

– А это еще что за зверь?

– Принцип… Принцип пришел мне в голову вот каким образом. Однажды я сидел на камне у берега реки. Солнце печет, жара жуткая, я весь вспотел и чувствовал себя весьма неуютно. Вдруг камешек у меня под ногами встрепенулся и пополз прочь. Вот до какой степени жара его доняла!

– Камешек? В самом деле?

– Вот тут-то меня и осенило, так Принцип Достаточного Раздражения и родился в моей голове сам собой. Что, как не он, есть первопричина жизни? Многие годы, эоны тому назад частица неживой материи пришла в такое раздражение, что, движимая негодованием, поползла прочь. С тех пор делом всей моей жизни стали поиски универсального раздражителя, докучающего всему и вся в мере, достаточной для оживления неживого, и конструирование машины, создающей такой раздражитель. Машина в эту минуту лежит на заднем сиденье моего автомобиля, называется Оживителем… но не работает.

На время мы оба умолкли. Постепенно у меня начали слипаться глаза.

– Скажите, док, – начал я, – а не пора ли нам…

Док Лабиринт вмиг вскочил на ноги.

– Вы правы, – согласился он, – мне пора восвояси. Я ухожу.

Я нагнал доктора по пути к двери.

– А что касается машины, – сказал я, – не