Главой синедриона единодушно был избран Филипп, придав ему командование общими сухопутными и морскими силами. Но только на случай войны с Персией! В остальное время предполагалось, что он такими правами не владеет. Доверие ему оказывалось такое, какое он сам не предвидел: под его началом собиралась армия до двухсот тысяч пехотинцев и пятнадцать тысяч всадников! Чтобы ни один член синедриона не передумал, царь Филипп обязал каждого дать клятву:

«Я клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Посейдоном, Афиной, Аресом, всеми богами и богинями. Я останусь верен миру и не нарушу того договора, который был заключен с Филиппом, царём Македонии. Я не выступлю походом ни на суше, ни на море и не причиню вреда тем, кто останется верен клятвам. Я не посягну на царскую власть Филиппа и его потомков, а также на государственное устройство, существовавшее у каждого государства в тот момент, когда приносились клятвы о мире. Я сам не сделаю ничего противоречащего этому договору и не позволю никому другому по мере сил. Если кто-либо сделает что-нибудь нарушающее этот договор о мире, я окажу тем, кому будет причинён вред, такую помощь, какую они попросят. Я буду воевать с нарушителем общего мира в соответствии с решением союзного совета и приказом вождя»…

В отличие от прежних военно-политических союзов, когда отступников ожидала лишь кара богов, теперь все участники оказались обреченными на «вечный мир» между собой и полное политическое подчинение Филиппу. Во имя общих целей и задач каждый греческий полис обязывался заботиться о том, чтобы у них самих и у других участников синедриона, как постановил царь Филипп, не применялись «ни казни, ни изгнания, ни отобрания в казну имуществ, ни передел земли, ни отмена долгов, ни освобождение рабов в целях государственного переворота». При этом в новое для всех мирное время возникло огромное преимущество перед прежним страхом войны. Сейчас ни один город не платил никому дань или подати, никто не вмешивался во внутренние дела, а их граждане не принуждались в проведении внешней политики, противоречащей их желаниям. Для всех царь Филипп имел право распоряжаться судьбой каждого города и Грецией в целом. Хотя на практике он ничего не предпринимал без решения синедриона, где решения принимались по его предложениям. Но без Филиппа синедрион ничего не мог решать и делать! Греки учились жить по правилам, которые устанавливал для них македонский царь, по принципу: кто гонится за излишком, теряет и то, что у него было.

Новый гегемон не преследовал цели привести членов синедриона к подчинению Македонии, но каждый из них обязывался не воевать друг с другом, но готовиться к войне с персами, то есть исполнял волю главнокомандующего объединёнными военными силами – царя Филиппа. В это самое время стали актуальными призывы Исократа:

«Если греки с македонянами переправят туда войско более сильное, чем персов, – а при желании его легко собрать – там безопасно будут собирать дань со всей Азии. Гораздо лучше воевать с ним за царство, чем между собой бороться из-за гегемонии… Счастливая война с персами откроет простор предпринимательскому духу и освободит Грецию от массы бедного люда, дав работу бродячим элементам, угрожающим самому существованию эллинского государства и культуре… Одушевлённое патриотической идеей воинство сделает Грецию обладательницей неисчерпаемых сокровищ Востока, центра мирового обмена»…

После завершения организационных дел в Коринфском синедрионе Филипп возвратился в Македонию, чтобы готовить войско к походу на Восток. В качестве разведочной военной операции он собирался отправить в Азию отряд во главе с Парменионом. Узнав об этом, в Персии переполошились: царь персов засылал в греческие города тайных курьеров с подарками и золотом, пытаясь ослабить македонское влияние. Напрасно! Воспоминания о Херонее были ещё очень свежи в памяти Эллады!

По этому поводу Филипп напомнил грекам известную притчу:

…Собака бежала с куском мяса мимо реки. Увидела, как на берег выскочила рыба. Бросилась к рыбе, выронив мясо. Рыба прыгнула обратно в воду, а когда собака вернулась к месту, где бросила мясо, увидела, как его унёс коршун…

Греки опасались македонского коршуна, который в силах отобрать у них не только кусок мяса, но и самих унести в преисподнюю.

Глава 22. Свадьба раздора

Разлад

Филипп посетил Коринф вместе с сыном. Хотел, как повелось, показать наследника. Царевич всюду сопровождал отца, присутствовал на заседаниях синедриона, вникал в горячие споры представителей городов при обсуждении прав и обязанностей членов нового союза. Он стал свидетелем мудрости отца, когда он разрешал сложнейшие политические проблемы с пользой для Македонии и собственного авторитета. Так получалось, что для Александра пребывание в Коринфе явилось школой искусной дипломатии.

Завершив дела, Филипп поспешил в Пеллу, но Александра намеренно оставил, чтобы он совместно с Антипатром уточнил некоторые детали союзного договора. После отъезда отца царевич принялся за исполнение поручения, а оставшиеся несколько дней потратил на знакомство с городом, славящимся древней историей и традициями.

Таких мест было немало. Например, знаменитый на всю Элладу храм Афродиты, в котором трудились день и ночь тысяча жриц любви. Любой чужеземец, приехавший в Коринф по своим делам, выбирал женщину для свершения с ней обряда, «угодного Афродите». Гость обращался к служительнице богини со словами: «Призываю тебя на служение богине!» – и бросал в подол горсть монет: сумма не имела принципиального значения, ибо мужчина мог заплатить сколько угодно, но даже мелочью пренебрегать женщине запрещалось. Всё происходило у стен храма или в священной роще, а деньги передавались в общую казну храма.

Александр не задавался целью познакомиться со жрицами любви, но ему было интересно посмотреть на них со стороны. Он отметил красивые лица, у них длинные распущенные волосы. Храмовый жрец объяснил царевичу, что в волосах заключена особая магия, которая помогает восстанавливать женщине силы, утраченные после близости с мужчиной во имя Афродиты.

Жрец рассказал историю Коринфа. Назвал имя Периандра – правителя и одного из знаменитых в древности Семи мудрецов Греции. При нём коринфянам счастливо жилось, хотя бы оттого, что все исполняли придуманные им законы, строгие и справедливые. В архитектуре общественных зданий сложился так называемый «коринфский ордер», отражающий расточительный образ жизни горожан того периода. В Коринфе жил знаменитый киник Диоген из Синопа. Сограждане называли его чудаком, потому что он ходил по улицам днём с факелом и говорил, что ищет «человека». Но так и не нашёл…

Представители местного жречества, польщённые вниманием сына царя, посоветовали посетить храм владыки морей Посейдона, возведённый за стенами Коринфа. Он знаменит тем, что рядом с храмом проводились