Дрожащей рукой я тянусь к стакану с водой.

Сколько времени прошло? Судя по косому свету в окне, сейчас полдень. Но я понятия не имею, какого дня. Последнее, что я помню, ― это то, что я была с Райаном и Вульфом на арене. Пепел в воздухе. Оплавленный песок. Кровь течет с трибун.

― О, боги! ― Мой желудок сжимается, кажется, вдвое, угрожая тошнотой. Когда я закрываю глаза, все, что я могу видеть, ― это тысячи тел. Их мертвые глаза, остекленевшие от чумной пыли. Скорбные маски налетчиков. Потустороннее лицо Безумного короля, сложенное в небе грифонами.

Его голос в моей голове, говорящий через птиц ― Дочь. Я нашел тебя.

Из моего горла вырывается всхлип, а тело начинает сотрясаться. В следующее мгновение дверь распахивается.

Входит Бастен и тут же заключает меня в свои объятия. Его правая рука перебинтована. Порезы и синяки покрывают его лицо и те части груди, которые видны под доспехами Золотого Стража. Он обнимает меня своей поврежденной рукой за спину, а второй нежно касается правой щеки, пока его глаза мечутся между моими.

― Маленькая фиалка. Я слышал, как ты плакала. Я ждал, когда ты проснешься.

― Сколько я спала?

― Два дня.

Тяжело дыша, я обхватываю его за шею и крепко прижимаюсь к нему, с опаской поглядывая на дверь.

― Где Райан?

― Здесь безопасно, ― бормочет он. ― Нас не поймают. Райан и Берольт в городе с магистратом, осматривают повреждения. Сейчас в башне только мы двое.

Я провожу дрожащей рукой по его золотому наплечнику.

― Я думала, Райан сошлет тебя на какой-нибудь дальний аванпост.

― Таков был его первоначальный план, но он передумал, когда его назвали преемником короля. Я больше не твой телохранитель ― меня назначили в отряд охраны самого Райана. Но, похоже, большинство слуг неравнодушны к нашей истории. Даже у старого Максимэна есть сердце, если ты можешь в это поверить. Он посмотрел в другую сторону, когда я услышал, что ты проснулась.

Я провожу руками по порезам и царапинам на его красивом лице, пытаясь запомнить этот новый для него облик. Наконец-то железный страх, сковавший мое сердце, ослабевает. Я опускаю голову на его плечо, позволяя глазам закрыться, впиваясь пальцами в ткань его рубашки.

― Насколько серьезные потери? ― спрашиваю я.

Бастен делает паузу, прежде чем признаться:

― Дела плохи. Мы все еще подсчитываем убитых и раненых. Окончательное количество тел будет около трех тысяч. В основном граждане Дюрена, около сотни Золотых Стражей и примерно столько же волканских воинов. Хотя их тела… труднее сосчитать. От них остался лишь пепел.

Когда я поднимаю глаза, он проводит по моей щеке ладонью.

― Было бы гораздо хуже, Сабина. Ты спасла город от гибели. Если бы не ты, грифоны уничтожили бы еще тысячи людей. Налетчики вошли бы в город, чтобы вырезать оставшихся невинных жителей. А потом они… ― его голос прерывается, когда он проводит большим пальцем по моей щеке, ― они бы забрали тебя.

Наклонившись к его ладони, я шепчу:

― Это была Мист. Она почувствовала мою боль. Она сломала стойло и привела Торра.

Бастен наморщил лоб.

― Торра?

― Единорога. Наконец-то я дала ему имя. Оно пришло ко мне как-то само собой, как будто я всегда знала его, но забыла.

― И как только ты узнала его имя, ты смогла управлять им, как тигром?

Я сильно трясу головой, хотя от этого движения у меня кружится голова.

― Нет, не как тигром. То было нечто жестокое. Я заставляла тигра нападать против его воли. С Торром же наши желания словно объединились.

Пока я говорю, глаза Бастена продолжают следить за левой стороной моего лица, и в конце концов я хмурюсь.

― В чем дело?

Он проводит большим пальцем по моей щеке.

― Глубокий порез.

― Мне все равно.

― А вот Райану нет. Ему не нужна королева, покрытая шрамами. Он прикажет Ферре исправить это, как он сделал с твоими волосами.

― Райан больше не будет решать мою судьбу. ― Я сжимаю пальцы на металлическом воротнике Бастена, незаметно притягивая его ближе. ― Он получил то, что хотел ― оружие. Теперь весь мир знает, на что способен Торр, как он и планировал. Но ошибка Райана в том, что он заставил и меня понять, на что я способна. И если он хочет и дальше оставаться фигурой на этой игровой доске, ему придется начать прислушиваться к нам.

Бастен медленно качает головой, его глаза горят.

― Боги, маленькая фиалка. Ты ― сила, с которой нужно считаться.

Я поднимаю подбородок к нему и смотрю на него сквозь ресницы. Я чувствую под своей ладонью биение его сердца, ровное и сильное. Все мои острые углы исчезают, и остаются только изгибы, стремящиеся прижаться к нему.

― Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя поцеловать, ― бормочет он, пожирая глазами мои обожженные солнцем губы. ― И я это сделаю, маленькая фиалка. Однажды. К черту закон и все остальное. Ты научила меня, что мы сами должны определять свою судьбу. И все же я был серьезен, когда сказал ― больше никаких тайных поцелуев. Не раньше, чем я смогу стать твоим мужчиной законно.

Я сглатываю твердый комок, борясь с желанием сократить расстояние между нашими губами.

― Значит, ты отправишься с нами в Старый Корос и проведешь годы в качестве королевского стража в двух шагах от меня, никогда не прикасаясь ко мне?

― Да, годы, ― говорит он. ― Десятилетия, если это потребуется. Ты не понимаешь, маленькая фиалка. Такая любовь, как наша? Она будет длиться вечно. Но, в конце концов, я клянусь тебе, ― ты наденешь мое кольцо. Я буду поклоняться тебе. И мы никогда не расстанемся, пока само небо не упадет в море.