Но я ― не фея. В моих жилах течет красная кровь. У человеческого тела есть предел, и сейчас даже сидеть на Торре требует огромных усилий. Мои ноги дрожат, не в силах удержаться на нем.

Как только мы останавливаемся, к нам галопом подскакивает Мист, ее глаза расширены от беспокойства, а морда оглядывает нас со всех сторон, ища раны.

От тебя пахнет слабостью, Сабина, ― говорит она. ― Ты слишком сильно нагрузила себя.

По краям моего зрения мелькают черные точки. Мое тело падает вперед, на шею Торра. Острые пряди его гривы вонзаются в мои предплечья, но я почти не чувствую боли. Арена кружится вокруг меня, как детский волчок.

Бастен, ― с трудом выговариваю я слова. ― Бастен, ты мне нужен. Пожалуйста.

Но в своем состоянии я забываю, что Бастен не может услышать мой зов в своем разуме, как один из моих зверей.

― Певчая птичка!

Когда я теряю равновесие и начинаю падать, сильные руки неожиданно подхватывают меня. Я соскальзываю в мощные мужские объятия, и он опускает меня на поверхность арены, аккуратно укладывая на песок и пепел.

Прищурившись сквозь вспышки черных точек, затуманивающих мое зрение, я вижу Райана, убирающего мои мокрые от пота волосы со лба.

Райан? Нет, не сердце Райана нужно мне рядом с моим. Каждая косточка в моем теле молит о Бастене ― тоска, выходящая за рамки простого желания. Это вязкая потребность, моя душа отчаянно тянется к недостающему кусочку.

Мои губы раздвигаются, пытаясь сложить слова.

― Где…

― Тише, певчая птичка. ― Райан проводит тыльной стороной пальца по моей левой щеке. ― Ты переживешь это. Нападение волканцев закончилось. Благодаря тебе мы устояли. ― Он кричит через плечо: ― Может, кто-нибудь уже приведет гребаного лекаря? Мне плевать, что для этого потребуется! Переплавьте мою корону и продайте ее, мне все равно!

Я смутно замечаю, что чьи-то сапоги бегут за помощью. В воздухе витает едкий запах пепла и расплавленного песка. Солнечный свет кажется тяжелым на моем лице, укрывая теплым одеялом, словно давая разрешение наконец-то отдохнуть.

― Певчая птичка? ― говорит Райан. ― Оставайся со мной. Целитель уже в пути. Черт побери, увидеть тебя на этом звере было все равно что увидеть рождение звезды. ― Он бормочет про себя, проводя линию по моей щеке: ― О чем я думал, когда… Боги, что я наделал?

Его слова звучат как будто из-за завесы, когда мой разум начинает терять связь с реальностью. Я пытаюсь сказать Райану, что он ни в чем не виноват. Впервые он не виноват в этой трагедии. Это я привлекла сюда отца. Не знаю, как Рашийон нашел меня, но именно я сделала Дюрен мишенью.

И теперь тысячи людей погибли.

― Прости меня, Сабина, ― шепчет Райан, его голос дрожит, и он прижимается лбом к тыльной стороне моей руки.

Тяжелые шаги торопятся к нам, и Бастен падает на песок рядом со мной.

Я могла бы расплакаться, с таким облегчением я смотрю на его красивое лицо. Он дышит так тяжело, словно взобрался на гору. Его волосы мокрые от пота и растрепаны. Кровь покрывает рваные остатки его костюма Вэйла ― теперь на голой груди лишь рваная кольчуга.

― Сабина. ― Его голос срывается. Я чувствую, как сильно он хочет заключить меня в свои объятия. Я тоже жажду этого. Между нами возникает магнетическая связь, заставляющая мою кожу трепетать от желания.

Но вместо этого он упирается кулаками в песок, борясь с порывом прикоснуться ко мне.

― Боги, я должен был быть здесь, чтобы поймать тебя. Я прибежал так быстро, как только мог.

― Я был здесь. ― Голос Райана странно спокойный ― без злобы, просто факт.

― Пожалуйста… ― шепчу я.

Я поднимаю руку, пытаясь дотянуться до Бастена, но Райан понимает, кто мне нужен, и перехватывает мою руку. Нет. В моей груди зарождается всхлип, но я слишком измучена, чтобы плакать. Каждая частичка меня кричит о том, чтобы быть с Бастеном.

Но не тот человек берет меня на руки.

― С тобой все будет хорошо, певчая птичка, ― говорит Райан. ― А Волкания дважды подумает, прежде чем снова пытаться украсть тебя у меня.

Я моргаю, пытаясь сосредоточиться на Бастене через плечо Райана. Запускаю руку в рубашку Райана, сминаю ткань, потому что не могу получить мужчину, которого хочу.

Бастен проводит искалеченным кулаком по своему мокрому от пота лицу, костяшки сломаны и кровоточат, его глаза не отрываются от моих.

Когда меня поглощает тьма, наши глаза остаются прикованы друг к другу, потому что это единственная связь, которую никакие законы не смогут разрушить.

***

В бреду ко мне приходят странные сны. Картина на потолке моей спальни снова оживает. Между ног бессмертной Фрасии и Бессмертного Самара скачет облачная лисичка. Смех бессмертного Попелина раздается между окнами моей спальни, я слышу звон его вечных монет. Я чувствую запах мирры и вина фей. Я нахожусь рядом с богами, звенящими хрустальными кубками. Только смех не срывается с моих губ. Ненависть превратила мое сердце в камень. Я ненавижу каждого из них ― эти десять ужасающе красивых лиц, удлиненные уши, украшенные драгоценностями, вино, окрасившее их губы, словно кровь. Но лианы, как змеи, обвиваются вокруг моих лодыжек. Тяжелые золотые браслеты сковывают мои запястья.

Я в ловушке этого прекрасного кошмара.

Торр, ― кричу я во сне. ― Сожги все!

Картина наверху лопается, словно горит изнутри. Она рассыпается беззвучным снегопадом разноцветных осколков, падая в мою комнату, низводя богов до простых кусочков краски, которым суждено быть сметенными и отправленными в пламя старательными руками Бриджит.

***

Я просыпаюсь со вздохом, все еще ощущая запах дыма и горелой краски. Сначала я не узнаю свою спальню. Комод из орехового дерева. Медная ванна для купания. Сова у окна. Но потом я вижу куполообразную картину над головой ― совершенно