уверенные, теперь дрожат от тяжести принятого решения. Когда разговор стихает и тишина повисает между нами, он поднимает подбородок и встречает наши взгляды стальной уверенностью.

― Да будет так, ― говорит Райан.

Глава 29

Сабина

В детстве мама говорила мне, что наступит день, когда я должна буду отбросить доброту. До этого момента доброта текла в моей жизни как вода. Отца часто не было дома, поэтому все дни я проводила под маминой заботой или играя с бурундуками, котятами и любопытными воронами, которые приносили мне блестящие безделушки. Даже когда меня отправили в монастырь бессмертной Айюры, я цеплялась за добродетель сострадания, как утопающая за весло. Я верила в нее. Позволяя ей вести меня в темные времена.

Но сегодня?

Сегодня тот день, к которому готовила меня мать. Лорд Берольт планирует украсть корону у своего единственного верного сына, править своим королевством кулаком тирана и привязать меня к себе как безвольную королеву.

Так что доброта сегодня будет проклята.

Клянусь могилой матери, план Берольта не осуществится.

И все же нервы у меня натянуты, когда я вышагиваю возле конюшни Торра, а полуденное солнце раскаляет мои щеки до красна.

Матушка, ― беззвучно произношу я, ― дай мне смелости сделать то, что до́лжно.

― Сабина.

Низкий голос Бастена зовет меня из конюшни, дверь которой приоткрыта на дюйм. Согласно официальным данным, Бастен в данный момент патрулирует северные окраины города, никак не приближаясь к тренировочному лагерю Золотых Стражей. Бумаги нужны на случай, если лорд Берольт что-то заподозрит и решит проверить его местонахождение.

Бросив взгляд на солдат, расположившихся неподалеку, я двигаюсь к двери, словно в поисках тени. Я достаю носовой платок и вытираю пот, катящийся по вискам, а затем прикрываю им рот.

― Они опаздывают, ― шепчу я. ― Боюсь, что-то пошло не так.

Сквозь щель я могу разглядеть красивый профиль Бастена ― его прямой нос и острую челюсть, совершенные, как у бога.

― Они уже рядом, ― шепчет он.

Я не могу удержаться, чтобы не бросить на него удивленный взгляд. Но, конечно, с его-то органами чувств он может услышать приближение кого-то задолго до того, как я увижу. Наши взгляды встречаются ― на его лицо падает полоса света, раскрашивая его в свет и тень. Его каштановые глаза сияют. Каждый мускул моей руки умоляет меня протянуть ее к нему. Одно прикосновение. Один поцелуй. Просто чтобы знать, что он рядом.

Но я заставляю себя отвести взгляд.

― Сейчас я буду подниматься, ― шепчет он. ― Я все буду слышать с высоты. Клянусь, Берольт не тронет тебя.

В полосе света он сглатывает, и я издаю легкий стон. Сердце бьется о ребра. Поддавшись импульсу, я опускаю руку рядом с дверной щелью. Он достаточно близко, чтобы обхватить указательным пальцем мой маленький.

Мои глаза ненадолго закрываются, когда искра от наших соединенных рук пронзает меня.

Краем глаза я замечаю, как карета Райана и лорда Берольта въезжает через главные ворота тренировочной площадки.

― Я люблю тебя, Сабина Дэрроу, ― шепчет Бастен из тени.

Я рискую встретиться с ним взглядом ― глаза ищут его, чтобы запомнить каждую крупинку золота в шоколадно-коричневом.

― Я люблю тебя, Бастен Боуборн. Всегда.

Карета останавливается, и я быстро разжимаю наши пальцы и вытираю лицо платком, как будто мучаюсь от жары. Когда Райан и лорд Берольт спускаются из кареты, я изображаю на лице безразличную улыбку, хотя она скрывает оскаленные зубы.

Как только взгляд лорда Берольта задерживается на моей груди, а не на лице, моя решимость укрепляется.

Ты была права, мама.

― Это слишком большие деньги, ― огрызается Берольт на Райана, что-то обсуждавшего с ним в карете. ― Мы не занимаемся благотворительностью.

― Помощь Дюрену ― это бизнес, отец, ― возражает Райан. ― Когда до всего Астаньона дойдет весть о том, что мы открыли свои личные сундуки, чтобы помочь нашему народу, они с еще большей готовностью примут меня как своего короля. А счастливые подданные не скупятся на налоги.

Берольт прищуривается от яркого солнечного света.

― Ладно, давай приступим к делу. Ты уверен, что здесь безопасно находиться днем?

― Вполне. ― Строители позаботились о том, чтобы солнечный свет не попадал на манеж.

Сейчас я как никогда восхищаюсь способностью Райана скрывать свои эмоции за маской спокойствия. Глядя на его холодное, слегка скучающее выражение лица, вы и не подумаете о тех темных планах, которые он, Бастен и я замышляли последние несколько дней.

И все же, когда Райан в знак приветствия целует мои костяшки пальцев, в его подведенных глазах появляется легкое сомнение.

К счастью, внимание Берольта приковано к карманным часам, которые он засовывает в карман жилета. Он разглядывает меня с ног до головы, как лошадь на аукционе.

― Ну что, девочка? У меня мало времени. Покажи мне чего ты достигла.

Моя улыбка становится язвительной, когда я поворачиваюсь.

― Конечно, милорд.

Я открываю дверь конюшни, выпуская запах соломы и ячменя, и послушно отступаю назад, чтобы Райан и Берольт могли пройти.

Язык Райана тревожно высовывается, когда он проходит мимо меня, но когда он встречается взглядом с отцом, на его лице снова появляется скучающее высокомерие.

― Сабина, выведи Торра.

Пока я иду к стойлам Мист и Торра, мое сердце стучит о ребра, как разбитый колокол. Когда Мист видит, как дрожат мои руки на защелке, она тихонько ржет.

Она выходит из стойла и тыкается мне в плечо.

От тебя пахнет страхом, Сабина.

Я на мгновение прижимаюсь к ней лбом и закрываю глаза, чтобы вдохнуть ее знакомый запах.

Сегодня мне не помешало бы немного твоей храбрости.

Ты принесла корзинку, чтобы положить ее? ― Спрашивает она с готовностью.

Нежный смех смягчает мою грудь, когда я отступаю назад, чтобы погладить бархатную шерсть вокруг ее носа.